Второе предупреждение. Неполадки в русском доме

Трудно сказать почему, но этот неравновесный характер отношений народа к власти в России хорошо понимался (и чувствовался) одними мыслителями и политиками, и совершенно не понимался другими, не менее умными. Как в России, так и на Западе. В общей форме этот вопрос поднял наш западник Салтыков‑Щедрин в притче «Мальчик в штанах и мальчик без штанов». Лояльность немца зиждется на контракте («общественный договор») — они продают душу, и «мальчик в штанах» презирает русского мальчика за то, что русские отдают душу бесплатно. На это «мальчик без штанов» отвечает: ты, колбаса, не понимаешь разницы, раз мы отдаем душу бесплатно, мы в любой момент можем ее и обратно забрать.

В курсе истмата нам не рекомендовали читать материалы дискуссий Маркса и Энгельса с народниками о перспективах русской революции. По всем пунктам оказались правы народники, которых грубо высмеивал Энгельс. Революция произойдет раньше в России, чем на Западе — ха‑ха‑ха! Революция в России будет коммунистической — ха‑ха‑ха! Это понимание приобрел и Ленин, когда после 1907 г. перешел на платформу «ленинизма», но так и не приобрели кадеты и ортодоксальные марксисты (меньшевики). Это понимание видно в трудах и записках Макса Вебера — он, готовя свой главный труд «Протестантская этика и дух капитализма», изучал ход вызревания русской революции и нарастающий разрыв между либералами и крестьянством. Для него это был почти лабораторный опыт столкновения традиционного и гражданского общества.

Из этого понимания вытекает важнейшая формула Ленина — «не готовить революцию, а готовиться к революции». Это совершенно разные вещи. Успешная революция в России — не результат «раскачивания лодки», а наличие ясного проекта и укорененной в массах организации в тот момент, когда власть не может найти адекватного решения для спасения лодки, терпящей крушение. В этот момент она сразу теряет любовь народа, и кто‑то должен подхватить брошенные исчезнувшей властью бразды правления. А подхватившие эти бразды люди «страну в бушующем разливе должны заковывать в бетон», и это невозможно без проекта и без организации. Когда в Феврале Россия «слиняла в три дня» и в руки либералов свалилась власть, они оказались несостоятельны — подавляющее большинство «не полюбило» их проект хозяйства и государственности западного типа. И хотя поначалу Керенского «толпа на руках носила», полгода спустя он, по его собственным словам, «ушел один, отринутый народом».

Вообще, сегодня очень важно вникнуть в опыт 1902‑1917 гг. Эсеры и кадеты «готовили революцию», а большевики «готовились» к ней. Эсеры и кадеты были действительными противниками старой российской государственности, а большевики оказались ее преемниками — в главном. Февраль рассыпал империю, Октябрь собрал ее — под лозунгом самодержавия в форме «Вся власть Советам!» Царь не справился — самодержцем стал Совет, а либеральную идею разделения властей сожрал, по выражению Вебера «общинный крестьянский коммунизм». Недаром половина царских генералов и основная масса рядовых черносотенцев примкнули к большевикам.