Вперед, к победе

В.Ерофеева и ему подобных). Как говаривал Сталин, «пойдёшь налево — придёшь направо». Пришли, сменив маску.

Прежним осталось одно — нелюбовь, а то и просто ненависть к России и всему русскому.

Брежневская модель, структура социализма создавала условия для теневого или полутеневого развития кластера либералов и «капитализаторов». Выйти из тени мешал социализм как система. Значит, систему надо было уничтожить — в союзе с местными теневиками и международным капиталом (его клубами, ложами, политкругами, спецслужбами и т. п.), который испытывал в 1980-е годы серьёзнейшие трудности, и в срочных жизненных интересах которого было ослабление и/или уничтожение СССР. Результат — разрушение советской системы и СССР в ходе и посредством горбачёвщины, оформившей союз антисоветских внутренних и внешних сил. Средством погрома в сфере идеологии стала десталинизация, стартовавшая в 1986 г. фильмом «Покаяние». Главным в этом фильме был призыв к народу каяться — каяться в грехах сталинизма.

Метили в коммунизм, а попали в Россию?

Если уже брежневская модель была основана на реальной десталинизации, если перестройка под видом десталинизации уничтожила советскую систему в её уже несталинском варианте, то какие же цели может преследовать провозглашаемая сегодня десталинизация? Что это? Внезапно проснувшиеся «постсоветские рип ван винкли» не поняли ситуацию? Война с ветряными мельницами? О нет. Цели и мишени здесь вполне реальные. В объективной тенденции речь идёт об уничтожении России как государства и историко-культурного типа, цивилизации, иными словами — о попытке окончательного решения русского вопроса как в национальном, так и в классовом смысле.

1991 год стал не только реваншем антисоветчиков/антидержавников, это был ещё и классовый реванш. С большевистской прямотой и классовой ненавистью к народу («быдлу») его выразили ещё в перестроечное время немало авторов, например Татьяна Толстая статьёй-репликой «Пошёл вон, мужик» (mouzhik-так в оригинале). Конечно, пошёл вон — баре «вернулись». Правда, баре больше похожи на вороватых приказчиков, а барыни, в лучшем случае, на злословящих кухарок, в худшем — на матерящихся проституток, но это детали: баре-то у нас, извиняйте, — советского замеса, а барыни — из дунек, которых пустили в Европу, точнее, они суть продукты разложения советского общества. А кто может хуже относиться к народу, чем те, кто выбился наверх из этого самого народа, попав из грязи в князи, точнее, второе-третье поколение выбившихся? Худший враг мужика — вчерашний мужик (инженера — инженер, лаборанта — лаборант и т. д.), усевшийся в хозяйское кресло, сбросивший старую социальную характеристику и «выбившийся в люди». В1870-1880-е годы об этом много писал Лесков, это — одна из красных нитей его творчества. Ну, а в 1990-е мы это увидели в «новых русских» независимо от реальной национальности последних: национальное по форме, классовое — до социал-дарвинизма, до озверения — по содержанию.