|
Нормальные воины не смогли бы ни при каких условиях спокойно принять столь стремительное сокращение государственных территорий. Нормальные воины не стали бы в критический момент государственной ликвидации послушно следовать за случайными и временными персонажами, по роковому стечению обстоятельств получившими доступ к высшим постам в обществе. Нормальные воины продемонстрировали бы в ситуации последних лет не один военный мятеж, и на самый крайний случай цепную реакцию массовых самоубийств. Причем самоубийств по исключительно кшатрийским мотивам – гибель великой империи, национальное предательство власти, крушение оборонной системы. Что же мы имели в действительности? Если военные и высказывали недовольство, если и решались на голодовки (и очень редко на суицид), то исключительно по бытовым причинам – зарплаты нет, жены недовольны, с жильем неполадки. И вместе с тем в целом принимали навязанный геополитическими ликвидаторами лозунг – «армия вне политики». Иными словами, те, кто должен более всего заниматься политикой, кто и профессионально, и по своей природе призван оперировать с масштабными геополитическими и социальными реальностями, те, кто создал наше государство и тысячелетие обеспечивал его функционирование, вдруг по окрику неизвестно откуда взявшихся демагогов довольствуются ролью платных наймитов без права голоса и соучастия в судьбе государства. Сейчас речь не о том, кому выгодно было поставить вопрос таким образом – «армия вне политики». Это – особая история. Вопрос в том, как нормальный воин, полноценный мужчина, кшатрий мог согласиться с таким социально унизительным тезисом? Кастрация армии, оскопление мужского начала – вот страшный диагноз актуальной ситуации. Это оскопление является следствием положения армии в позднесоветскую эпоху, когда она была целиком и полностью подчинена партийной номенклатуре. Именно там, в психологии и навыках брежневского генералитета, следует искать основные истоки кастового перерождения Советской армии, начало омерзительной (в случае военных) любви к «дачам», «комфорту», «обеспечению семей», наконец, к «пацифизму», который, как это ни странно, чрезвычайно развит у современного российского армейского руководства. Иными словами, компартия в какой-то момент взяла на себя «кшатрийские» функции, роль мужского начала в советском обществе, а военным оставалось довольствоваться лишь ролью «третьей касты». Осуществилась чудовищная кастовая мутация. С ее трагическими результатами мы имеем дело сегодня. Весь ужас ситуации в том, что народ, который рано или поздно проголосует «за мундир», отдаст власть, скорее всего, в руки позднебрежневской «бабы в лампасах». — 42 —
|