|
«Всякой революции или контрреволюции — чёрт их разберет — нужны жертвенные бараны, это необходимая атрибутика. Они, бараны, должны своей кровью окропить революцию (или контрреволюцию) и освятить её. Расчет прост: провокационные подробности, нюансы, детали скоро забудутся, точнее, будут ретушированы ловкими идеологами революции (или контрреволюции), а жертвы останутся. Останутся, как символ, как знамя, как призыв к борьбе, к мести» Лебедь А. И. За Державу обидно… Киров, 1995. С. 216 Кровь в Тбилиси пролили, действуя по старой, испытанной временем методе: «Только то и крепко, под что кровь потечет». Ф. М. Достоевский называл её приверженцев «негодяями» Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883. С. 355 Главные «негодяи», виновные в пролитии крови в Тбилиси, находились, вероятно, не в грузинской столице, а в Москве. Э. А. Шеварднадзе размещает их в Министерстве обороны СССР, без санкции которого, по его убеждению, военные меры по пресечению митинга не могли быть осуществлены (ШеварднадзеЭ. Мой выбор… С. 322). Это, по–видимому, справедливо. Однако санкционировать применение силы Министерство обороны вряд ли стало бы, не имея санкции высшего руководства, в частности М. С. Горбачева или близких ему лиц, действия которых воспринимались как согласованные с генсеком. Настораживает стремление Собчака выгородить Горбачёва, убедить общественность в его непричастности к тбилисской трагедии. И все же поведение генсека кажется странным и вызывает вопросы. Однако послушаем сначала Собчака. Характеризуя состояние народных депутатов СССР, собравшихся на свой первый съезд, он говорит: «Страсти все накалялись, и стало ясно, что до тех пор, пока не будет какой–то ответ (на тбилисские события.— И. Ф.), съезд дальше не пойдет. Это вынудило Горбачёва давать объяснения. Он стал говорить о том, что ничего не знал об этих событиях и не мог знать, поскольку только 8–го поздно вечером возвратился из Англии. Как выяснилось впоследствии, Горбачев оговорился: он вернулся из Англии 7 апреля вечером, поздно вечером, уже после 11 часов. Но эта оговорка очень дорого ему стоила, потому что позволила общественному мнению обвинить Горбачёва в том, что он намеренно ввел народных депутатов в заблуждение, неправильно назвав дату своего приезда. Потом в печати это перекочевывало из одной статьи в другую. Вряд ли, однако, найдется хоть один политический деятель, который рискнул бы публично ввести в заблуждение общественное мнение, зная, сколь легко проверить факт. Как известно, о дате возвращения Горбачёва было напечатано в газетах, и, естественно, уже буквально на следующий день, а может быть, даже через несколько часов журналисты обратились к официальным источникам и без труда установили, что Горбачев вернулся из Англии 7 апреля. На мой взгляд, это действительно была просто оговорка» — 135 —
|