|
Второй вариант ответа на вызов глобализации: региональная глобализация, империи «больших пространств». Этот ответ на вызов глобализации состоит в концепции многополярного мира. Здесь вместо единоличной доминации англосаксонских ВС и полной стратегической десуверинизации большинства стран мира предполагается система нового стратегического баланса, где несколько «больших пространств» обретают относительную независимость друг от друга, которую они способны подтвердить на практике — в том числе и своим военным потенциалом. Данная модель также предполагает определенную степень «глобализации» — но на сей раз глобализации частичной, относительной, «региональной» . Здесь возникает не одна «Мировая Империя», но несколько империй , каждая из которых уравновешивает другие. В данном случае также происходит частичная десувернизация отдельных стран, но не в пользу одного единственного полюса планетарной власти («мировое правительство»), а в пользу региональной инстанции — наподобие Европарламента или других руководящих органов Евросоюза. В такой картине будущего российские ВС должны ориентироваться на совершенно иную модель. Здесь на первый план выходят стратегические виды вооружений — стратегическая авиация, ракеты средней и большой дальности с ядерными боеголовками, ядерные подводные лодки, авианосцы, система противоракетной обороны, космическое оружие, активная инновация в видах вооружений стратегического профиля («умное оружие», биохимическое оружие, разработки тектонических и лазерных технологий и т. д.). Для реализации модернизации у самой России едва ли достанет собственного потенциала, и опыт СССР показал, что развитие этих видов вооружений на должном уровне в одиночку приводит страну к экономическому перегреву и позже к краху. Именно поэтому модернизация стратегического сектора ВС России в модели многополярного мира должна проходить в тесном сотрудничестве с другими «большими пространствами» — Евросоюзом, странами Азии (Япония, Китай Индия, страны тихоокеанского региона), исламскими государствами, Израилем и Турцией, а также — в особом формате — и с США. Задача выхода на уровень полноценной стратегической субъектности в многополярном мире решается только за счет того, что Россия подключит к этому процессу внешний ресурс — экономический и технологический. Так как США сделали ставку на однополярную модель, то ожидать от них прямой помощи в этом вопросе не приходится. Но вместе с тем американское «большое пространство» может превратиться в настоящего партнера России, начиная с того момента, когда развитие иных полюсов — европейского, азиатского и собственно евразийского (российского) — достигнет определенного критического порога , за которым стратегическая доминация США будет надежно локализована в замкнутом пространстве между Тихим и Атлантическим океанами. До этого времени стратегическое развитие ВС России может осуществляться через процесс активного обмена с соседними «большими пространствами» российского военного потенциала на экономический и технологический эквивалент . Если Россия поставит перед собой задачу активно способствовать превращению Евросоюза, Азии и исламского мира в мощные и самостоятельные ядерные империи — через всестороннюю пролиферацию собственного ядерного оружия, — полученные от этого средства могут быть затрачены на осуществление стратегического рывка в области модернизации собственных евразийских ВС, что приведет к новому превосходству и отрыву России от конкурентов, но уже на качественно высшем уровне. Понятно, что это рискованное мероприятие, так как, идя на такой шаг, Россия по собственной воле наделяет более слабых в военном смысле партнеров важными козырями, которые впоследствии могут быть использованы и против нее самой. Но рывок в модернизации всегда предполагает определенный риск, именно на такой риск пошло сталинское руководство, интенсифицировав в 30-е годы промышленные, технологические и военно-стратегические контакты с гитлеровской Германией, что в результате привело к резкому повышению боеспособности СССР накануне Великой Отечественной войны. — 50 —
|