|
В этот момент возможно три варианта: (1) либо будет осуществлено обновление самой религии и философии, (2) либо она будет заменена философией врага, (3) либо общество вообще погибнет. Именно такая ситуация сложилась сейчас в России. Направо пойдёшь – поганым станешь, налево пойдёшь – никуда не придёшь, прямо пойдёшь – далеко не уйдёшь. * * * Как общество может определить, какие из его понятий наиболее важны для него? Понимание самого себя – это непростая задача. Парадоксальным образом можно обратить вред в пользу. Можно определить те точки, которые наиболее яростно атакуются противником. Эти точки наиболее страшны для противника, значит, они наиболее важны для нас. Подумайте, почему такие атаки ведутся на Сталина и на его эпоху. Наоборот, эпоху Хрущёва хвалят, а к эпохе Брежнева относятся безразлично. * * * В побеждённой стране, не защитившей своё сознание, можно говорить об оккупации сознания. Страна, которая не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Страна, которая не хочет кормить своих философов, будет кормить жрецов чужого культа. Наличие чёткой, самосовершенствующейся и единой для всех членов общества религиозной и философской системы – это не вопрос науки или «любви к мудрости». Это вопрос выживания общества, вопрос сохранения всего мира как мы знаем его. Свобода и независимость начинаются со свободы и независимости сознания. * * * Без сложной высокоразвитой философии или религии не может существовать ни одно сильное общество. Чем глубже и шире философия, тем больше сознаний она может объединить, тем больше индивидуальных особенностей она сможет учесть, тем крепче, больше, мягче и здоровее будет общество. «Русская идея» не может быть выражена в двух словах или на двух страничках. Невозможно откинуть всё существующее, откинуть просто из-за того, что оно несовершенно, а потом сесть, вдохновиться и придумать новое безупречное и совершенное мировоззрение[423]. Также не имеет смысла и глубокомысленно и важно анализировать в каждой газете и в каждом журнале текущие события, не имея никакой собственной системной картины мира. Надо не отрицать всё подряд, но надо пытаться определить, что именно устарело, что именно надо обновить. Если начинать с нуля, то это закончится – и уже заканчивается первобытным обществом, язычниками с автоматами Калашникова, отстреливающими друг друга в борьбе за яркие тряпки и блестящие побрякушки. Но это уже не «русская идея», это уже «африканская идея». Мы вернёмся к вопросу о том, какой могла бы стать сегодня русская философия, в 12-й главе. — 350 —
|