Неолиберальная реформа в России

Дж. Грей писал об откате к «пещерному» либерализму: «Реальная опасность палеолиберальной мысли и политики во всем многообразии их форм заключается в непонимании их адептами того обстоятельства, что рыночные институты живы и прочно стоят на земле только до тех пор, пока они встроены в контекст культуры обществ, чьи потребности они призваны удовлетворять».

Через призму социал-дарвинизма стали реформаторы видеть человека. Право на жизнь (например, в виде права на труд и на жилье) стало ставиться под сомнение – сначала неявно, а потом все более громко. Положение изменилось кардинально в конце 80-х годов, когда это отрицание стало основой официальной идеологии. Пресса довела эти модели до формул крайнего мальтузианства, но не пресса создает модели, она лишь заостряет идеи, высказанные научными авторитетами.

В Верховном Совете СССР видный ученый Св. Федоров так выступал за приватизацию: «Природа дала животным зубы и когти. А для предпринимателя зубы и когти – частная собственность. Когда мы ее получим, мы будем вооружены». В прессе же обычным делом стали абсурдные заявления в духе социал-дарвинизма. Вот высказывание (1988 г.) одного из первых крупных советских бизнесменов Л.Вайнберга: “Биологическая наука дала нам очень необычную цифpу: в каждой биологической популяции есть четыpе пpоцента активных особей. У зайцев, у медведей. У людей. На западе эти четыpе пpоцента – пpедпpиниматели, котоpые дают pаботу и коpмят всех остальных. У нас такие особи тоже всегда были, есть и будут”.

Та часть российского общества, которая объединилась на платформе неолиберальной реформы, приобрела сознание новой высшей расы («новые русские»), которые имеют право и даже обязаны эксплуатировать низшую расу к ее же собственной пользе. Теорию деления человечества на подвиды, ведущие внутривидовую борьбу, развивали видные социологи, идея «генетического вырождения» советского народа была общим фоном множества суждений, и никто из сообщества западных экономистов не указал на нелепости, которые нагромождали энтузиасты этой идеи.

Экономисты российской реформы исходили из принципов методологического индивидуализма и брали homo economicus как стандарт для модели человека. В целом весь дискурс господствующего меньшинства сообщества экономистов России стал проникнут биологизаторством, сведением социальных и культурных явлений к явлениям животного мира. В целом ряде выступлений социал-дарвинизм реформаторов доходил до жесткого социального расизма.

Для этого дискурса было характерно систематическое замалчивание той социальной цены, которую должны были заплатить граждане в ходе реформы. Экономисты выступили авторами и исполнителями огромного подлога, обеспечив тотальную дезинформацию тех трудностей, которые должны были выпасть на долю общества, лишив его, таким образом, свободы волеизъявления. Иными словами, они выступили как орудие манипуляции общественным сознанием со стороны корыстно заинтересованного меньшинства.