|
Славин, «не являясь поклонником Троцкого», поет ему дифирамбы: мол, Троцкий не только автор теории перманентной революции, но и незаурядный нарком, автор нэпа, реализация его идей заложила предпосылки и т. д. (что Славин говорил бы, если бы был поклонником?). Мне укор: «Нельзя спустя 30 лет после насильственной смерти Троцкого продолжать интерпретировать его деятельность в рамках сталинской школы фальсификации истории». Ну где тут логика? Если смерть ненасильственная, то фальсифицируй на здоровье? Троцкий сегодня – это та дама из Сорбонны, это Карякин да Гайдар, перманентные революционеры. А вот как критикует Славин позицию Сергея Ковалева в связи с Чечней: «В оценке этой войны он не пошел дальше пацифизма». Мол, правильным путем шел товарищ, еще бы шаг-два. А суть совсем в ином: Ковалев активизировал бешеную кампанию русофобии во всем мире, он – сознательный провокатор, представивший эту войну как геноцид, совершаемый русскими против малого народа. При чем здесь сталинская школа фальсификации истории? Все перед глазами. Троцкизм сегодня – крайне антисоветское течение, даже поражаешься их злобе и радости. И ведь «левые-левые», а откуда-то имеют деньги и на издание журналов, и на роскошные «круглые столы», и на съемки «исторических фильмов». Один из них, «Земля и воля», англо-испано-немецкий, прошел презентацию в Мадриде – с выходящими за разумные пределы восторгами в адрес фильма и Троцкого («единственного истинного большевика-революционера»). Речь о событиях 1 мая 1937 года в Барселоне, где троцкисты устроили восстание в тылу республиканцев. Произошли кровавые столкновения (виноват, само собой, Сталин, хотя надо бы задуматься, почему испанец Рамон Меркадер из Барселоны поехал после этого убивать Троцкого, жертвуя собой, почему то же пытался сделать, вернувшись с испанского фронта, художник Сикейрос). Как похоже: у нас воспевают Власова, там – троцкистское ополчение, в разгар войны ударившее в спину республиканской армии. Режиссер фильма Кен Лох выразился яснее, чем Славин: «Важно, чтобы история писалась нами, ибо тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Я вижу, что та история, которую пишут Кен Лох и Славин, глубоко неверна, хотя канва вроде бы правдива. Она ведет нас в болото. Она неверно проводит линию фронта, сталкивает братьев. Она соблазнительно проста и романтична – «праздник угнетенных». Я по мере сил стараюсь отвести от этого соблазна. Он иссушит наши силы, а новые не подоспеют помочь России пережить смуту. Опасно добавлять сумятицу в умы, но, не сделав усилий, мы так с сумятицей и останемся. — 148 —
|