Новый военный гуманизм: уроки Косова

Когда война подошла к концу, все эти противопоставления превратились в настоящую пропасть между «нами» и «ими», и «американцы, довольные победой над коммунизмом и бесчеловечностью, стали еще более отчетливо сознавать, что их ценности — это ценности всего мира». Но напрасно: «Два толкования бесчеловечности раскололи мир даже на фоне победы», — читаем мы в заголовке статьи, характерной для «Обзора событий недели» в «Нью-Йорк Таймс»46. Есть еще более «глубоко отрезвляющие уроки», которые предстоит усвоить американцам. «Они» должны прийти к пониманию того, что отнюдь не все «разделяют взгляды Запада, согласно которым Косово является поворотным пунктом от кровавых этнических битв к гармонии: даже под прицелом Запада эти события могут не стать таким пунктом. Здесь все в точности до наоборот: война только подчеркнула глубокое идеологическое различие между идеалистическим „новым миром“, призванным поставить преграды проявлениям бесчеловечности, и „старым миром“, также фатально предопределенным к нескончаемому продолжению конфликта».

К сожалению, какие-то части фатально конфликтного «старого мира» все еще имеют возможность наблюдать, как «идеалистический новый мир» «ставит преграды проявлениям бесчеловечности» на территории своего партнера по НАТО и опекаемых государств, а также в прочих своих владениях, и эта недостойная картина удерживает «старый мир» от того, чтобы полностью достичь тех вершин, которые уже взяты интеллектуальными и политическими лидерами идеалистического государства, призванного положить конец проявлениям бесчеловечности. И что еще хуже, некоторые отступнические элементы могут так до конца и не убедиться в том, что идеалистический «новый мир» был призван положить конец бесчеловечности в Косове и что именно так он и сделал.

Но столь странные мысли не должны вторгаться в наш «нормальный мир». Нам скорее надлежит прийти к осознанию «зияющей пропасти между Западом и большей частью мира, не признающей ценности отдельной жизни». Мы должны с сожалением признать, что «множество людей… просто не разделяет западных концепций прав и обязанностей». В этом свете нам может стать понятней поведение России, где «этнические чистки и вынужденная миграция достаточно известны» в ее истории, особенно это относится к погромам, «на склоне века заставившим полтора миллиона российских евреев бежать из страны». В рамках нашей собственной истории или практики последнего времени невозможно представить ничего хотя бы отдаленно напоминающего такие события. Безусловно, «было бы неприлично упоминать», что самый страшный в истории царской России еврейский погром в Кишиневе был практически продублирован в рамках режима, опекаемого США, который привел к почти полному разорению Ливана — хотя все подобные преступления просто блекнут в сравнении с куда более жуткими фактами, но по-прежнему недоступными для расследования и упоминания47.