|
Революцию в идее государства произвели уже Лютер и Кальвин. Раньше, в традиционном обществе, государство легитимировалось, приобретало авторитет через божественную Благодать. В нем был монарх, помазанник Божий, и все подданные были, в каком‑то смысле, его детьми. Государство было патерналистским , а не классовым. Впервые Лютер обосновал возникновение классового государства, в котором представителями высшей силы оказываются богатые. Здесь уже не монарх есть представитель Бога, а класс богатых. Равенство перед законом (право субъекта) неизбежно обращается в неравенство личностей перед Богом и перед правдой. Читаем у Лютера: «Наш Господь Бог очень высок, поэтому он нуждается в этих палачах и слугах — богатых и высокого происхождения, поэтому он желает, чтобы они имели богатства и почестей в изобилии и всем внушали страх. Его божественной воле угодно, чтобы мы называли этих служащих ему палачей милостивыми государями». Богатые стали носителями власти, направленной против бедных (бедные становятся «плохими »). Раньше палач была страшная должность на службе государевой, а теперь — освященное собственностью право богатых, направленное против бедных. Государство перестало быть «отцом», а народ перестал быть «семьей». Общество стало ареной классовой войны, которая является не злом, а механизмом, придающим обществу равновесие. Это не ушло в прошлое с XIX веком, но невероятное количество ресурсов, извлекаемое Западом из «слабых» стран, позволяет поддерживать социальное перемирие, подкармливая половину пролетариата, превращая ее в стабилизирующий общество «средний класс». Гражданское общество Запада устойчиво потому, что его удалось сделать «обществом двух третей». В бедности содержится лишь треть граждан, и они не могут поколебать устои общества, да и голосовать не ходят. А с помощью манипуляции сознанием им промывают мозги так, что они и не хотят потрясать устои — они надеются сами подняться в средний класс. Правда, сегодня на Западе есть тревожные признаки того, что идет сдвиг к неустойчивому «обществу двух половин», и кое‑где привычная «холодная гражданская война» превращается в «молекулярную гражданскую войну» — агрессию низов нового типа. Но это уже детали последнего времени, о них надо говорить отдельно. В традиционном российском (и советском) обществе господствовало совершенно иное представление о собственности (и по‑иному, нежели на Западе трактовалось само понятие частной собственности). Антропологическая модель индивидуума, рационализм и детерминизм— 59 —
|