|
Революционеры обещали совсем иное. Можно с уверенностью заявить: в отношении культуры России нынешний политический режим является сознательным клятвопреступником. Он хладнокровно создает условия для ее полного и необратимого краха. Никакого морального обязательства следовать присяге, данной этому режиму, интеллигенция уже не несет. Художественные манифесты демократов .Но как преломляется кризис культуры в позитивных утверждениях-образах, выражающих идейное кредо реформаторов? Таких художественно ценных произведений-манифестов пока немного, но они есть.[85] Рассмотрим одно из них — фильм Андрона Кончаловского "Курочка Ряба", продолжение его фильма про Асю Клячину 1967 г. Его показ по ТВ подавался как важное событие: реклама по многу раз в день за неделю до показа, дебаты и до, и после показа. Сам режиссер говорил, что для него было очень важно показать фильм миллионам русских и узнать их мнение. Заветные мысли он вложил в фильм, это был как бы его разговор с Россией. Дело Кончаловского — не просто кино. Он, наш известный режиссер, обаятельный человек и краснобай, стал у демократов орудием крупного калибра. Таких орудий у них раз два и обчелся. И "Курочка Ряба" — залп этого калибра. Безусловно, "Курочка Ряба" — обвинение России и русским. И обвинение не мелкое, а по самой сути русского характера.[86] В этом — заслуга Кончаловского. Ведь с самого начала перестройки нам четкого обвинения не было предъявлено. Духовные отцы демократии только изрыгали ругань: люмпены, пьяницы, рабы, бездельники, фашисты! У Кончаловского хоть что-то проясняется. При этом его нельзя назвать русофобом, он только хочет, чтобы русские изжили некоторые врожденные дефекты. Их он и показывает в художественной форме. Можно сделать ему упрек: объект своей критики он представил в карикатурной форме. Пошел по легкому пути — высмеял не идею, а ее носителей. А ведь это для его замысла вовсе не требовалось.[87] Первая идея — зависть русских к чужому комфорту при нежелании приложить труд, чтобы хорошо устроить свой собственный дом. Эта идея подается в навязчивом образе уборной — все тайно мечтают о таком же удобном туалете, как в доме фермера, а у себя дома проваливаются в дерьмо. Тему туалетаа, которой Кончаловский придает ключевое значение не только в фильме, но и в дебатах, мы, видимо, должны принимать как аллегорию. Ведь не может же художник, просто пожив десять лет в США, стать певцом американского сортира — свихнуться на проблеме толчка. Наверное, он через эту дырку видит какой-то вселенский вопрос. Представив первую ущербность русской души через вонючий символ, Кончаловский художественно оформил важный тезис наших западников (поражает устойчивость этого символа — вспомним хотя бы "Страну негодяев" Есенина, а также его присутствие в рассуждениях многих демократов). — 146 —
|