|
С этой точки зрения рациональное понимание холокоста приводит к его отрицанию, так как рациональный подход отрицает уникальность и мистерию холокоста. А тот, кто сравнивает этот ХОЛОКОСТ со страданиями других, совершает, по Визелю, "абсолютную измену по отношению к еврейской истории".[72] Несколько лет назад была напечатана пародия на один нью-йоркский бульварный журнал с сенсационным заголовком: "Майкл Джексон и еще 60 миллионов человек погибли в ядерном холокосте". В письмах читателей сразу же появился разъяренный протест Визеля: "Как посмел кто-то назвать происшедшее вчера холокостом! Был только один холокост!" Доказывая, что пародии встречаются и в реальной жизни, Визель в новом томе своих воспоминаний осуждает Шимона Переса за то, что он сказал о "двух холокостах нашего века: Освенциме и Хиросиме. Он не должен был этого делать",[73] но если холокост ни с чем не сравним и непостижимо уникален, как может он тогда иметь всеобщее значение? Споры об уникальности холокоста бесплодны. Утверждения, будто холокост уникален, приобрели со временем форму "интеллектуального терроризма'[74] (Шомон). Каждый, кто использует обычные сравнительные методы научных исследований, должен предварительно сделать 1001 оговорку, чтобы на него не обрушились обвинения, будто он изображает холокост как «тривиальное» событие,[75] Тезис об уникальности холокоста включает в себя и понимание его как единственного в своем роде зла. Страдания других, сколь бы ужасны они ни были, с этим нечего и сравнивать. Проповедники уникальности холокоста отвергают подобные умозаключения, но их возражения звучат неискренне.[76] Утверждения, будто холокост уникален, интеллектуально бесплодны и морально недостойны, но их продолжают повторять. Возникает вопрос: почему? Во-первых, уникальными страданиями обосновывают уникальные притязания. Ни с чем не сравнимое зло холокоста не только отделяет евреев от других, но, как пишет Якоб Нойснер, позволяет евреям "предъявлять претензии к этим другим". Эдуард Александер видит в уникальности холокоста "моральный капитал", и "евреи должны заявить притязания на владение этим ценным имуществом".[77] Уникальность холокоста, эти "претензии к другим", это "ценное имущество" служат прекрасным алиби для Израиля. "Поскольку страдания евреев столь уникальны, — подчеркивает историк Питер Болдуин, — это увеличивает моральные и эмоциональные притязания, которые Израиль может предъявить к другим странам".[78] Так, по Натану Глезеру, холокост, поскольку он указывает на уникальность евреев, дает евреям "право рассматривать себя как особо угрожаемую категорию и предпринимать все возможные меры, необходимые для их выживания".[79] Типичный пример: каждое сообщение о решении Израиля создать ядерное оружие вызывает, как заклинание, призрак холокоста,[80] как будто Израиль и без того не находится на пути превращения в ядерную державу. — 22 —
|