|
Об их контекстности для руководства Белого дома свидетельствуют слова, приписываемые другому американскому госсекретарю, Мадлен Олбрайт: «Ни о какой мировой справедливости не может быть речи, пока такой территорией, как Сибирь владеет одна страна». Не менее определенно тезис о неоимперскости современной России проводится в публичных оценках иных представителей западного политического истэблишмента. «Режим господина Путина, – говорит З. Бжезинский, – во многом схож с фашизмом Муссолини.[…] Фашистский режим спекулировал на идеях о национальном величии, дисциплине и экзальтированных мифах о якобы славном прошлом. Точно так же и господин Путин пытается совместить традиции ЧК (ленинского гестапо, в котором его собственный дед начал свою карьеру) со сталинским стилем руководства в военные годы, с притязаниями русского православия на статус Третьего Рима, со славянофильскими мечтами о едином великом славянском государстве, управляемом из Кремля». В.В. Путин получил на Западе однозначную семиотическую привязку к якобы возрождающемуся русскому империализму. Три политических знаковых шага сделали его фигуру «однозначно потерянной» для «свободного мира»: – во-первых, подавление чеченского сепаратизма; – во-вторых, дело ЮКОСа; – в-третьих, мюнхенская речь. Обратного пути в либеральную обойму для В.В. Путина нет. На Западе на нем поставлен крест, а потому выстраивание его дальнейшей политической биографии в рамках западного проекта несостоятельно. После «мюнхенской речи» изменить что-либо в резюме В.В. Путина как противника мировой американской гегемонии уже невозможно. А в Мюнхене 10 февраля 2007 г. на конференции по вопросам политики безопасности в выступлении президента РФ прозвучало следующее: – «Россию, нас, постоянно учат демократии. Но те, кто нас учит, сами почему-то учиться не хотят»; – «Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Больше того, отдельные нормы, да, по сути, чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере – и навязывается другим государствам»; – «Получается, что НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам, а мы, строго выполняя Договор, никак не реагируем на эти действия. Думаю, очевидно: процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия. И у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заявления? О них даже никто не помнит»; — 139 —
|