Это и создало возможность разыграть истерику по поводу «антисемитизма коммунистов» в ноябре 1998 г. Эта истерика имела, видимо, и исследовательские, и чисто политические, прикладные цели. Но мы поговорим именно об условиях. Обвинение коммунистов в антисемитизме отражает две новые, возникшие после войны установки еврейской элиты: их антикоммунизм и их уверенность, что коммунисты обязательно должны быть антисемитами — то есть врагами именно этой еврейской элиты. В действительности Гусинский и его люди опережают события, и коммунисты не «дозрели» до того, что в них предвидят более мобильные и чувствительные еврейские идеологи. Что же произошло? В ходе революции и затем в советский довоенный период (который проходил еще в идейном русле революции) оснований для конфликта между массой евреев и коммунистами не было, потому что евреи имели и самосознание, и образ гонимых и угнетенных. Под знамя коммунистов собирались люди, которыми двигало стремление защитить и освободить всех таких людей в борьбе со всяческими гонителями и угнетателями. На этой утопии стоял и советский строй. После войны, с перемещением центра мирового еврейства в США и с образованием государства Израиль, в еврейской политической элите произошел переход к самосознанию угнетателей и гонителей (нередко это заявлялось демонстративно). Таким образом, коммунисты стали ими рассматриваться как потенциальные, а потом и явные противники. В дальнейшем это самосознание евреев и практика сионистов породили соответствующий образ и в общественном сознании. В ходе нынешней реформы в России этот образ начинает доминировать. Если в начале XX века и в довоенный период в обыденном сознании еврей ассоциировался с трудягой‑портным, то уже в 60‑е годы это директор и главбух, а сегодня — банкир и министр. Евреи, составляющие значительную часть новых собственников и обладая уже классовым сознанием, ошибочно полагают, что такое же классовое сознание возникло и в массе трудящихся (на деле здесь еще господствует неклассовое сознание «совка», советского человека). Тот социальный взрыв, которого банкиры и «фабриканты» давно ждут и никак не дождутся, они заранее стараются представить как предосудительный «взрыв антисемитизма». Дескать, не банкира бьют, а еврея. На деле до настоящего времени в России сложились лишь предпосылки для антисемитизма как неприязни к евреям в целом, евреям как национальности. Русские ведут себя не так, как в прошлом испанцы, англичане или немцы. Эти причины, сдерживающие антисемитизм, лежат в сфере культуры, а не экономики. Если же культура и жизненные экономические потребности приходят в конфликт, то при критическом ухудшении условий жизни побеждает базис, а не надстройка — экономика, а не культура. Умирать от голода и бубнить про себя юдофильские тексты В.Соловьева люди не станут. К такому критическому пределу Россия приближается — вернее, ее приближают Гусинский с Березовским. Об этом им и напоминает Тополь. — 41 —
|