|
Я согласен с тем, что для стран-должников такие дефолты (если они организуются национально-ориентированными правительствами, а не привносятся извне) приносят стране облегчение и даже спасение. Но риск провоцирования дефолтов извне для европейских стран высок. Банки и компании, которые имеют на своих руках инструменты КДС, наверняка будут поддерживать те общественные и политические силы в странах Европы, которые настаивают на скорейшем объявлении суверенных дефолтов. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Банкиры, почувствовавшие запах крови, наверняка захотят банкротить не только тех, кто реально неплатежеспособен, но и тех, у кого финансовое состояние вполне удовлетворительно. Банки превратятся в экономических убийц, но свои убийства они будут прикрывать «правильными» словами. Любопытно, что опытный финансовый спекулянт Джордж Сорос еще в прошлом десятилетии предупреждал, что КДС — откровенная «лицензия на убийство». Банкиров, конечно, волнуют свои шкурные интересы, а отнюдь не экономическое и политическое возрождение Европы. Но при необходимости они готовы организовать и направить в нужное русло стихийные национальные движения под флагом борьбы против засилья всяких международных «эксплуататоров» и «финансовых олигархов». Европа скоро сгорит как «Воронья слободка»Таков циничный мир финансов, где банкиры и всякие иные спекулянты ставят на кон национальные интересы государств. Я не удивлюсь, если потерявшие человеческий облик финансовые олигархи придумают какие-нибудь «свопы», которые будут страховать их держателей от революций, народных волнений и восстаний. Тогда закулисный мир финансов четко разделится на два лагеря: банкиров-«революционеров» и банкиров-«контрреволюционеров». Дж. Оруэлл и О. Хаксли с их мрачными фантазиями и утопиями здесь просто отдыхают. Но хватит о мрачном. Уж, коль мы вспомнили литературу, мне почему-то на память пришел роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Все мы помним печальную судьбу «Вороньей слободки», в которой сначала один ее обитатель (камергер Митрич) застраховал жилое помещение от огня, а за ним тут же последовали все остальные обитатели. Слободка была обречена, пожар стал неизбежен. Читаем: «Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов… — Сорок лет стоял дом, — степенно разъяснял Митрич, расхаживая в толпе, — при всех властях стоял, хороший был дом. А при советской сгорел. Такой печальный факт, граждане». — 103 —
|