|
Асоциал это очень серьезно. Намного серьезнее, чем Грядущий Хам начала XX в., отчасти воплотившийся в коммунисте и фашисте. Но коммунизм и фашизм в то же время были и формой обуздания хама им же самим и другими. Да-да, коммунизм и фашизм были одновременно и самовыражением хама, Массового Человека и его обузданием, извне и изнутри. Но в XX в. капитализм еще был силен. Было кому, чем и как обуздывать. Сейчас ситуация иная. Взрыв (вполне допускаю, что тихий, подземный) асоциальной энергии может стать последней революцией в истории человечества. И окончательным решением человеческого вопроса, после чего на смену Homo Sapiens придет Homo Robustus («человек сильный» или, выражаясь по-современному, «человек кругой»). И это тоже одна из тенденций позднекапиталистического мира, один из путей выхода из него в такой посткапитализм, по отношению к которому вся предыдущая история действительно может показаться предысторией. Быть может, я сгущаю краски? Может быть. Но боюсь, у нас небольшой выбор принципов отношения к реальности: принцип Сидония Аполлинария и принцип капитана Блада. Сидоний Аполлинарий богатый и известный римлянин, живший накануне крушения Рима. Найдены его письма. Буквально за несколько лет до захвата Рима варварами, он писал друзьям, как прекрасен и спокоен мир, как хорошо сидеть у бассейна и наблюдать игру стрекоз над чуть тронутой ветром гладью воды: впереди только прекрасное. Конечно, не все римляне эпохи упадка империи страдали синдромом Сидония Аполлинария. Но многие. К ним очень подходит фраза, сказанная имамом Хомейни о современных ему «римлянах» европейцах и американцах: «Теперь пусть наслаждаются, потом они узнают». Они римляне У в. н. э., включая, наверное Сидония Аполлинария, узнали. Другой принцип капитана Блада, одного из любимых книжных героев моего детства, пирата поневоле, бунтаря и благородного человека. Этот принцип прост: «Кто предупрежден, тот вооружен». И такая вооруженность дорогого стоит. Она важней вооруженности технической. Есть два принципа в отношениях с распоясавшимся асоциалом. Хамом, как сказали бы в начале века. Один я предпочитаю называть «принципом Сорокина» (Питирима), другой «принципом Людендорфа» (известного немецкого военачальника начала XX в.). Оба, имея оружие, оказались в сходной ситуации перед лицом разнузданного «человека толпы». У Сорокина, хотя перед ним был всего лишь один пьяный матрос-громила, не хватило духа выстрелить. У Людендорфа целей оказалось больше. Тем не менее этот пожилой человек сам лег за пулемет и открыл огонь. Конечно, здесь многое объясняется национальными традициями и характерами в 1968 г. «освободители» Чехословакии из ГДР вели себя совершенно иначе, чем «освободители» из СССР. И все же. Речь ведь о другом. О готовности смотреть в лицо реальности в ее наихудших, наибрутальнейших вариантах. Быть внутренне предупрежденным о таких возможностях. — 84 —
|