Колокола истории

XLVIII

На вопрос о том, как верующим реагировать на смерть Бога, ответ дал Д.Бонхофер, теолог-протестант, участник заговора против Гитлера, казненный весной 1945 г..[22] Бонхофер много размышлял над ситуацией человека середины XX в. о том, как ему жить после коммунизма и фашизма, после ужасов войны и концлагерей. Суть ответа Бонхофера в следующем. Христианский Бог умер. Теперь христианин должен учиться и уметь жить в мире без Бога. И оставаться при этом христианином. Помнить, что, хотя Бог умер, верующий остается человеком и христианином, знающим, что Бог — был.

На мой взгляд, это одна из самых мужественных позиций по отношению к жизни, выработанных в XX столетии. Быть может, я несколько снижаю тему, но мне приходит на ум фраза одного из героев книги о Швейке: «Помните, скоты, что вы люди». Отталкиваясь от нее, можно сказать: помните люди, что Бог был, а ныне, если он и есть, то он — внутри вас; и если вы — скоты, то ваш бог — скотина. Ваш бог таков, каковы вы сами. На это могут возразить: Бог вечен, а человек конечен. Но если человек, все его Бытие, все его знание, его вопросы и ответы конечны, то откуда же мы знаем о вечности? Это — такая же абстракция, как пустота и ничто. Нет ничего вечного, кроме вечности, человек — вне ее, а потому — не отказаться ли от этой проблемы? Ведь заметил как-то Станислав Лем: зрелость человечества измеряется тем, что оно отказывается от некоторых вопросов как ложных.

Я не готов дать ответ на вопрос о ложности или истинности проблемы вечности, вечного. Но я готов «поразмышлять в направлении» ответа, утверждающего ложность, иллюзорность, компенсаторность проблемы Вечного. Мне нравится отношение О.Мандельштама к вечности как «вечности во времени», т. е. внутри времени; вечность — как «вечное сейчас», как «вечный миг» — не столько между прошлым и будущим, сколько и в них тоже. Все — со-временно. Все — в настоящем. Хаммурапи и Христос, Хуфу и Гитлер, Ленин и Цезарь. Вот такой выверт Времени происходит, как только вечность помещается внутрь времени. И ведь конец прогресса очень способствует такому помещению «капитала Вечности» в «Банк Времени». Конец прогресса влетел в ворота христианства словно подкрученный мяч — «сухим листом». И христианское время вернулось листом Мёбиуса и полетело как лист — как один из многих падающих листьев Осени Капитализма.

Возможно, отказ от проблемы вечности будет расставанием с историческим инфантилизмом. Взрослость — это и есть осознание конечности Бытия и в Бытии, каким бы болезненным это осознание ни было; осознание того, что Вечность — всего лишь кривая, асимптотического насыщения Времени.