|
Министерство внутренних дел, а точнее — его департамент полиции, напротив, активизировал свою довольно многочисленную закордонную агентуру, которая иногда подключалась и к выполнению отдельных внешнеполитических задач. Но основной функцией этой агентуры было выявление подпольной деятельности оказавшихся в эмиграции революционеров, националистов, анархистов и других «подрывных» элементов. Страны, где находились российские политические эмигранты, были буквально наводнены агентами департамента полиции, которые часто действовали открыто, в контакте с местной полицией и контрразведкой. По-прежнему разведкой за рубежом в той или иной степени занимались министерства финансов, торговли, промышленности. Они, как правило, имели свою собственную сеть информаторов, но эта сеть была узко нацелена на сбор сведений только финансового, коммерческого или экономического характера преимущественно через открытую и закрытую специальную литературу. Руководили этой работой за кордоном официальные представители указанных министерств при российских посольствах. Особняком от всех упомянутых выше ведомств стояло министерство царского двора, которое имело своих представителей за рубежом. Это были лично доверенные лица российского императора при дворах иностранных монархов. Им вменялось в обязанность приобретение широких связей среди высокопоставленных лиц, отношения с которыми строились главным образом не на агентурной, а на доверительной основе, хотя на поддержание этих связей тратились порой довольно значительные суммы. Основным объектом их интереса были сведения о закулисной жизни дворов, но при этом они, разумеется, не упускали случая получить секретную информацию политического или военного характера. Задачи, которые ставились официально перед представителями при монарших дворах, хорошо видны из двух писем, написанных в начале XX века германским императором Вильгельмом II российскому императору Николаю II. «Принимая во внимание наши близкие отношения, — писал Вильгельм, — и частый обмен письмами и сообщениями, чем постоянно и напрасно приводится в движение сложный механизм посольств, не хочешь ли ты возобновить старый обычай, соблюдавшийся нашими предками около ста лет, а именно иметь каждому из нас при своем штабе личного адъютанта? Дела более интимного и частного характера могли бы идти, как и в прежние времена, непосредственно через них, и сношения благодаря этому значительно упростились бы». В другом письме Вильгельм писал Николаю: «В качестве военного атташе я выбрал майора графа Лансдорфа — моего личного адъютанта» Я дал ему инструкции, чтобы он считал себя исключительно состоящим при твоей особе, как это бывало во времена Николая I и Александра II. В своих донесениях он ответствен только передо мной лично, и ему раз и навсегда запрещено входить в сношения с кем-либо другим, будь то генеральный штаб, министерство иностранных дел или канцлер. Таким образом, ты можешь доверить ему какие угодно поручения, запросы, письма и т. д. для меня и пользоваться им в любом деле в качестве непосредственной связи между нами. Если бы ты пожелал прислать кого-нибудь из твоей свиты, кто бы пользовался твоим полным доверием, то я принял бы его с удовольствием, так как считаю крайне необходимым, чтобы во время серьезных событий ты мог бы в случае надобности возможно быстрее сноситься со мной, без громоздкого и нескромного аппарата канцелярий посольств и т. д.»[115]. — 182 —
|