Очерки истории российской внешней разведки. Том 1

27. Таинственный Токио

В 1898 году представителем российской разведки в Токио был назначен полковник Б.П. Ванновский, сын бывшего военного министра. Сначала предполагалось, что он временно заменит там генерал-майора Янжула, который просил предоставить ему шестимесячный отпуск «по семейным обстоятельствам». Но получилось так, что временное назначение Б.П. Ванновского продлилось до 1903 года. Несмотря на опыт службы в войсковых частях, окончание с отличием академии Генерального штаба, полковник вскоре почувствовал себя совершенно беспомощным в качестве военного агента в Японии и понял, почему его предшественник так стремился в Россию, хотя должность была престижной, а жалованье — высоким. Начальство в Петербурге не раз выражало неудовлетворение количеством и качеством разведывательных донесений, поступавших от Ванновского. В конце концов было принято решение заменить его.

Преемником Ванновского был назначен подполковник В.К. Самойлов. Несмотря на хладнокровие, выдержку и незаурядные способности разведчика, поначалу он тоже несколько растерялся. В донесении в Главный штаб от 24 мая 1903 г. он сообщал: «Все, что касается численного состава армии в Японии, составляет большой секрет, и достать какие-либо сведения можно только случайно. Сведения же, сообщенные мне иностранными военными агентами, хотя и разнящиеся от наших, не могут считаться достоверными»[89].

Оказавшись в Токио, В.К. Самойлов упорно пытался использовать все возможности для того, чтобы как можно более детально разобраться в обстановке на месте. По некоторым признакам он понимал, что Япония готовится к войне с Россией, сознательно занижает свой военный потенциал и данные о численности своих войск. С первых дней своего пребывания в Токио Самойлов интуитивно чувствовал, что сложившееся у многих высокопоставленных петербургских сановников мнение о том, что Япония не внушает особых опасений, не соответствует действительности. Но это надо было доказать, добыв достоверные сведения о масштабах скрытых милитаристских приготовлений этой страны. Для этого была необходима тайная агентура, а с вербовкой агентуры по-прежнему дело не шло.

Но разведчик все-таки сумел быстро найти практически оптимальный выход в создавшейся обстановке: если не получается с вербовкой местных граждан, нужно шире, активнее использовать представителей других государств в Японии, особенно дружественно настроенных к России. В частности, тех самых «иностранных военных агентов», о сведениях которых он писал с известной долей пессимизма в одном из первых своих донесений в Главный штаб, приведенном выше. Разумеется, эти лица не были прямыми «носителями секретов» японских госаппарата и армии, но получаемые от них отрывочные, порой противоречивые сведения давали материал для анализа, уточнения, проверки и соответствующих выводов. В конечном счете это было существенным подспорьем в разведывательной работе.