|
— Как откуда? — парировал, взъерошившись, Серов. — Я же сибиряк, а не такой, как ты, тульский водохлеб. Тебя мамка небось до десятого класса в школу за ручку водила, а мы сызмальства в тайге свои люди. Мне в двенадцать лет отец уже подарил ружье. Вот так-то, паря! — Тезка, а ты медведя видел? — Вот так, как тебя! — Заливаешь? — А что мне заливать. Мы с братом во время каникул часто жили на заимке. Рядом с крыльцом росла рябина. Вот он в конце лета и пришел к нам в гости. Деревце все обломал, ягоды сожрал и ушел. А мы в окно за ним наблюдали. — Ладно хвастаться, готовься! На сегодня ты поступаешь под мое командирское начало. Серов любил и умел рассказывать нам и про непроходимые заросли кедровника по хребтам гор, про охоту, про хрустальные, ледяные даже летом, реки, в которых ловил стремительных хариусов. — Эх! Сейчас бы сумку с провизией и ружье — за спину, собаку — на поводок, да на лыжи и в тайгу на недельку, — делился он своими затаенными мыслями. — Хорошо в тайге! До сих пор почти каждую ночь вижу ее во сне. Многое бы отдал, лишь бы одним глазком взглянуть на нее. А тут — фашист!.. И нам виделась картина: кругом бело, не шелохнувшись, укрытые от мороза снежными папахами и припорошенные инеем, стоят величественные сосны, лиственницы. Солнце, отражаясь от искристого свежевыпавшего по насту снега, бьет в глаза, и на лыжах бежит наш Юра. Нравились в нем какая-то безмятежная ясность, чистота и слитность этого человека с миром, с природой, оставшимися теперь где-то там, в другом измерении. Хотя мы и были почти мальчишками, но нами все это воспринималось как далекое прошлое, как в детстве — сказки. Не раз вели разговоры о довоенном времени. Потом на полуслове умолкали, и долго стояла тишина, каждый погружался в свои сокровенные мысли, близкие, но так далекие от войны. Среди нас были разные люди — со своими взглядами, привычками, характерами, но и в чем-то удивительно схожие: и в целеустремленности, и в постоянной какой-то наэлектризованной готовности к бою. Собрав всех, Канаев еще раз передал приказ командира, и все закипело: кто принялся осматривать автомат, кто-то пошел к старшине за гранатами, другие стали снаряжать запасные магазины. Ведя тяжелые бои, наши войска теснили противника, все дальше и дальше отбрасывая его на запад. Теперь оборона немцев была не сплошной. Сбитые с днепровских круч, они спешно подтягивали резервы, производили перегруппировку и с отчаянием обреченных бросали их в бой. Теперь они торопились во что бы то ни стало сдержать наш порыв. Поэтому бои по-прежнему носили ожесточенный характер. Вот для выяснения обстановки в стане врага нашему командованию и требовался срочно «язык». — 35 —
|