|
Сотрудники представительства КГБ, резидентуры и бойцы отряда «Каскад» отлично подготовились к операции и обеспечили на большинстве объектов бескровный переход власти к «парчамистам». Самыми трудными объектами для взятия оказались дворец Амина и помещение Генерального штаба. К сожалению, наши оценки, что без боя овладеть этими объектами не удастся, подтвердились. Раненых и убитых увозили в посольство. Наверное, это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Во время Великой Отечественной войны, на фронте были и дни, и ночи пострашнее этой, но тогда я был младшим командиром, отвечавшим за решение какой-то частной задачи, а здесь на мою голову свалилась большая доля ответственности за успех многоплановой военно-политической операции. Несмотря на то что разговоры по войсковым рациям велись практически в открытую, никто их не услышал. И жители столицы, и сотрудники посольств иностранных государств мирно спали, а утром проснулись уже при новой власти. Спокойному сну поспособствовали и наши разведчики из отряда «Каскад» — примерно за час до штурма дворца Амина в некоторых узлах они вывели из строя телефонную сеть. Правда, в различных частях города время от времени слышались выстрелы, но здесь это давно никого не смущало. Думали, наверное, что аминовцы расстреливают очередных своих противников. Посол Ф.А. Табеев, когда раздались первые выстрелы и на территорию посольства стали привозить раненых, всполошился, спросил у меня по телефону гневным голосом, что происходит в Кабуле, и потребовал объяснений. Я сказал, что идут бои, власть переходит к «парчамистам», и сейчас у меня нет возможности беседовать. Подробно обстановку доложим утром. Многое уже забылось, но основные эпизоды прочно сохранились в памяти. Среди ночи раздался звонок по внутреннему телефону и чей-то голос сказал: «Вадим Алексеевич, я такой-то, Вы работали одно время с моим отцом… Я получил несколько ранений и, возможно, скоро умру. Я хочу проститься с Вами. У меня здесь больше никого нет!» Фамилия эта ничего мне не говорила, я хотел было ринуться в медпункт, но вспомнил, что не могу покинуть командный пункт и сказал в трубку: «Милый мой, извини… Идет бой, и я не могу отлучиться ни на минуту! Потерпи и не теряй мужества!» Так я и не знаю, что стало с этим человеком. И фамилию его я забыл, и не знаю, выжил он или нет, а совесть до сих пор неспокойна. Москва же хотела знать подробности, и в первую очередь, что стало с Амином. Доложил, что, по предварительным данным, он убит во время штурма дворца. Утром, после подведения первых итогов, я поехал осматривать дворец. Убитых афганцев, в том числе и Амина, уже захоронили, и землю разровняли бронетранспортерами. В одном из помещений дворца я подобрал большую фотографию диктатора. Сохранил ее для истории. — 70 —
|