|
Многое в советском обществе ему нравилось, вызывало симпатию, воспринималось им всей душой: всеобщее бесплатное образование, здравоохранение, социальное обеспечение, развитый общественный транспорт, он даже удивлялся, зачем в те годы понадобилась ускоренная «автомобилизация» Москвы, поскольку хорошо знал все ее негативные последствия на примере США и Европы. Видел он также и иные, более существенные недостатки советского общества и очень скоро пришел к выводу, что хотя оно в целом более справедливое, чем на Западе, но все же еще не соответствует христианскому идеалу, а лишь приближается к нему. Начало перестройки он воспринял положительно, можно даже сказать, с воодушевлением, но происходившее на его глазах — очереди, пустые полки в магазинах и особенно падение нравственных устоев общества — не на шутку его обеспокоило. Он много размышлял и в августе 1988 года сделал такую запись: «Все вокруг становится тревожней. Повсюду начинаешь сталкиваться с нечестностью. Это просто невероятно! Я считаю, что так у нас настоящей перестройки не будет». Еще в США он увлекался поэзией В. Маяковского, который стал для него кумиром, теперь читал его стихи в оригинале, многие из них знал наизусть. Любил он также творчество Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова, ибо в их произведениях находил созвучные своим мысли о справедливом общественном устройстве, о сострадании к судьбам простых людей. Марксистом, конечно, он не был, но хотел видеть в нашей стране, в России, общество, где воплощались бы идеи равенства и братства людей. У Орлова-Соутера сложились добрые отношения с выдающимися советскими разведчиками Кимом Филби и Джорджем Блейком, жившими в Москве уже много лет. Он очень дорожил дружбой с ними, и они оказали на него большое положительное влияние. У всех троих были схожие судьбы, и Орлов-Соутер был рад получить от Кима Филби и Блейка дельные советы, обменяться с ними мнениями, чтобы глубже понять происходившие у нас в стране процессы, а поиск истины, желание докопаться до существа вопроса были ему свойственны всегда. Он не случайно говорил о себе: «Я всю свою сознательную жизнь провел в постоянном движении и одиночестве», и любая моральная поддержка была крайне важной для него. В апреле 1987 года он женился на советской гражданке, преподавательнице английского языка одного из московских вузов, у них родилась дочь Александра, к которой отец относился с большой нежностью и любовью. Жизнь, казалось, налаживалась, все складывалось благополучно, пережитые нервные и физические перегрузки остались позади. В Москве он окружен вниманием и заботой коллег, предоставленная ему работа доставляет удовлетворение, создал новую семью. В середине 1988 года в одном из интервью он сказал так: «Сейчас у меня интересная работа, хорошие условия. Появляются новые друзья и, что немаловажно, серьезные жизненные планы. Я вижу и чувствую, что живу в динамичном обществе, в котором много проблем, но и огромное желание решать эти проблемы. Гласность, демократия, перестройка становятся для меня, американца, близкими и по-новому осознанными понятиями». — 120 —
|