|
К сожалению, мы, очевидно, расцениваем русско-германскую войну как фактор, за который мы не несем ответственности. Мы относимся к ней как к войне, в которой мы хотели бы как-нибудь помочь русским без особого риска для наших позиций. Я уже пытался обратить Ваше внимание, насколько существенно было бы сделать все от нас зависящее для помощи России, если мы хотим сохранить эффективность этого фронта. Опасаюсь, что уже сейчас почти поздно помочь, если мы не приложим максимум усилий для последней попытки спасти положение. Из ответа Сталина Вам будет ясно, насколько ухудшилось положение со снабжением военными материалами за последние три недели. Задача поставок необходимого снаряжения сейчас значительно усложнилась и по объему, и по трудностям. Если мы вообще намерены предпринять что-либо эффективное, то вопрос об очень большой и немедленной помощи необходимо рассмотреть сейчас же, ибо иначе у меня возникнут сомнения, стоит ли вообще что-либо делать в этом направлении. Я думаю, что при условии известной немедленной военной помощи и поставки большого количества снаряжения война здесь может быть еще продолжена, что даст возможность нашей стране избежать жесточайших боев этой зимой». 5 сентября 1941 года Черчилль срочно направил Крипису телеграмму, в которой послу дается установка, какую позицию ему необходимо занимать относительно открытия второго фронта: «…если бы была возможна какая-либо успешная диверсия на французском, голландском или бельгийском берегах, мы пошли бы на нее даже при условии, если бы пришлось заплатить за это самую высокую цену. Все наши генералы убеждены, что единственным результатом будет тяжелое поражение для нас… Все, что мы сделали или делаем, не может отразиться на исходе борьбы на восточном фронте… Условия сейчас значительно хуже… а наша военная мощь слабее. Обстановка на Западе была бы совершенно иной, если бы сейчас существовал французский фронт… Все, что мы делаем или могли бы сделать, не может иметь какого-либо эффекта на колоссальнейшее сражение, происходящее на русском фронте. Однако мы пока еще можем предпринять соответствующие меры к подготовке кампании 1942 года». Телеграммы Криппса и ответ ему Черчилля разведка доложила Сталину и Молотову. В октябре 1941 года лондонская резидентура информировала Центр, что находившийся в октябре на Московской конференции вместе с представителем Рузвельта Гарриманом лорд Бивербрук, министр снабжения, по возвращении в Лондон представил военному кабинету доклад о результатах конференции трех держав в Москве. В этом докладе Бивербрук высказался за немедленное открытие англичанами второго фронта. Однако никто из членов кабинета не был намерен поддерживать предложение Бивербрука, так как против этого категорически возражал Черчилль. Ссылаясь на беседу с генерал-казначеем министерства финансов Англии лордом Хэнки, наш источник сообщил, что в правительстве назревает серьезный политический кризис, главным образом из-за отрицательного отношения Черчилля к вопросу об открытии второго фронта. — 225 —
|