Записные книжки

Посреди ночи [в Чирчео] , когда было совсем тихо, если не считать случайного крика совы, зов которой остался без ответа, в маленьком домике посреди деревьев (один из небольших коттеджей, принадлежащих отелю в Чирчео и расположенных в парке) медитация была чистым блаженством без трепета мысли с её бесконечными хитростями; медитация была движением без конца и цели, всякое движение мозга, глядящего из пустоты, затихло. Это была пустота, которая не знала знания; это была пустота, которая не знала пространства; она была пуста и не содержала времени. Она была пуста, превыше всякого видения, знания, бытия. В этой пустоте было неистовство, неистовство бури, и неистовство взрывающейся вселенной, и неистовство творения, которое никогда не смогло бы иметь никакого выражения. То было неистовство всей жизни, смерти, любви. Но несмотря на это она была пуста — огромная, безграничная пустота, пустота, которую ничто не могло наполнить, преобразовать или прикрыть. Медитация была экстазом этой пустоты.

Тонкие взаимоотношения ума, мозга, тела—сложная игра жизни. Это несчастье, когда одно преобладает над другим, и ум не может доминировать над мозгом или физическим организмом; если между этими двумя существует гармония, тогда ум может согласиться остаться с ними; он не является игрушкой ни одного из этих начал. Целое может содержать в себе часть, но малое, или часть, никогда не может выразить целое. Невероятно сложно для обоих начал жить вместе в полной гармонии, без того чтобы то или другое принуждало, решало, господствовало. Интеллект может разрушить и разрушает тело, а тело с его тупостью, бесчувственностью, может извратить, привести к деградации интеллект. Невнимание к телу, с его распущенностью и требовательными вкусами, с его аппетитами, может сделать тело тяжёлым, бесчувственным и тем самым сделать вялой и мысль. Мысль, становящаяся всё более утончённой, более хитрой, может пренебречь и пренебрегает потребностями тела, которое тогда начинает извращать мысль. Жирное, грубое тело вмешивается в хитросплетения мысли, а мысль, спасаясь от конфликта и проблем, ею же самой и порождённых, делает тело извращённым. Тело и мозг должны быть чуткими, восприимчивыми и находиться в гармонии с невероятной тонкостью ума, всегда взрывного и разрушительного. Ум — не игрушка для мозга, чьи функции механичны.

Когда абсолютная необходимость полной гармонии мозга и тела увидена, мозг будет следить за телом, не господствуя над ним, но само такое наблюдение и обостряет мозг, и делает тело чувствительным. Видение — это факт, и с фактом невозможно торговаться; его можно отодвигать в сторону, отрицать или избегать, но он всё равно остаётся фактом. Существенно и необходимо понимание факта, не его оценка. Когда факт увиден, мозг становится бдителен к привычкам как к факторам деградации тела. Тогда мысль уже не навязывает телу дисциплину и не контролирует тело, поскольку и дисциплина и контроль ведут к бесчувственности, а любая форма бесчувственности есть деградация, увядание.