|
Хотя учителя "шести систем" проповедовали народу доктрины, совершенно отличные от ортодоксальных учений, но они никогда не оспаривали священный характер Вед и свободно пользовались текстами из них; в действительности они строили свои системы, ссылаясь на учения Упанишад в своем собственном толковании. Но они всегда склонялись перед кастовой системой и божественностью браминов и потому считались "правоверными". Тут было важнее признание авторитета браминов, нежели согласие с учением Церкви. Но Будда не придерживался подобной тактики. Он проповедовал мировое братство и сделал многое, чтобы ослабить кастовую систему. Он ни отрицал, ни подтверждал непогрешимость Вед, но совершенно игнорировал их и построил свою систему на человеческом разуме при помощи трансцендентального просветления. Гаутама был против всяких жертвоприношений и не придавал значения церемониям и ритуалу. Он также осуждал аскетизм и самоистязание. Он проповедовал демократию и мировую братскую любовь. Все люди были для него братьями – и шудры, и брамины. Можно ли удивляться тому, что духовная каста признала его "неправоверным" и обвинила в "атеизме" и в "отрицании существования души", хотя он в этих отношениях недалеко ушел от многих других "ортодоксальных" тенденций? Гаутаме также приписывали "материализм" и "привязанность к мирскому", потому что он не одобрял умозрений относительно потусторонней жизни и обязанностей, связанных с ней. Он следовал по этому пути, потому что видел, что индийский народ упускал "дело", размышляя слишком много о доктрине, и он старался пробудить в людях активность Здесь и Теперь. Он не только учил их "совершать дела" в смысле достижения свободы и эмансипации, но запечатлевал в них новые истины об обязанностях человека по отношению к своему ближнему, которые можно сравнить лишь с учением Иисуса Назареянина, пришедшего шестьсот лет после Него. Проф. Джексон говорит: "Одно из начал буддизма, которое, быть может, более других давало ему преимущество перед всеми соседними религиями и содействовало его удивительному распространению, заключалось в милосердии и сострадании, которыми он проникнут, в противоположность с кастовой исключительностью. В этом отношении он занимал относительно браминства такое же положение, как христианство к иудаизму. Это была, в действительности, реакция против исключительности и формализма браминства, попытка сделать его более мировым и отбросить его невыносимое бремя обрядности. Буддизм собственно не уничтожал касты, но объявлял только, что все последователи Будды, избравшие религиозную жизнь, тем самым освобождаются от ее ограничений; в общине, где все члены одинаково отреклись от мира, высшие и низшие, дважды-рожденные брамины и парии, все были братьями. Это был тот именно путь, на который вступило христианство по отношению к рабству древнего мира". А Макс Мюллер говорит: "Будда обращался ко всем кастам и внекастовым. Он обещал спасение всем; и он приказал своим ученикам проповедовать его учение везде и всем людям. Чувство долга, выступавшее из тесных пределов семьи, деревни и страны на широкую арену всего человечества, чувство братской любви ко всем людям, идее человеколюбия – были впервые провозглашены Буддой". — 92 —
|