Религии и тайные учения Востока

Джами, другой поэт суфиев, так воспел божественную любовь:

"Созерцал, смотрел столь пристально, пока сам не стал той, которую созерцал. Нет уже ни ее, ни меня, а лишь одно слитное нераздельное Бытие. Все, что не едино, должно страдать вследствие печали разлуки".

"Кто входит в град любви, находит в нем помещение только для Одного и только в Единстве, в Единении".

Омар Хайям, поэма которого "Рубаи" хорошо известна на Западе благодаря переводу Фитцджеральда, много говорил о любви, возлюбленном и любовнике. Но кроме нескольких стихов, приведенных нами в начала этого чтения, Фитцджеральд дает нам мало характерного по этому предмету. Главных мест он не перевел и не использовал, отдавая, по-видимому, предпочтение образным символам "вина". Однако Фитцджеральд все же включил строки, указывающие, что древний Омар понимал доктрину и преподавал философию. Следующие выдержки удостоверяют в этом:

Одни мечтают о мирской славе;
Другие вздыхают об обещанном пророками рае.
Ах, бери наличность и не заботься о кредите,
Не обращай также внимания на отдаленный гул барабана.

(В приведенном четверостишии Омар оценивает одинаково и земное и небесное блаженства, так как оба они преходящи. Он приглашает лишь стремиться к осуществлению Единения с Богом, оставляя без внимания будущие плоскости и состояния, которые представляют собой лишь новые виды преходящего, непостоянного).

"В этот мир, не зная ни "почему", ни "откуда",
Мы, подобно воде, волей-неволей вливаемся.
И из этого мира, подобно ветру в пустыне,
Не зная "куда", против нашей воли, скрываемся".

Гонят нас сюда, не спрашивая "откуда"?
И, не осведомляя "куда", торопят вон отсюда!
О, не одну чашу нужно этого запретного вина
Чтобы потопить воспоминание о такой дерзости!"

* * *

"Тогда то, что от Тебя во мне, нечто действующее
За завесой, стало искать
Света во мраке и я услышал,
Как бы извне, – "Мое в тебе ослепло".

* * *

"Тюльпан, для утренней услады
Небесным даром винограда, подымается над землей;
Поступай и ты так же, пока не опрокинешь небо
На землю – как опорожненную чашу.

Не смущайся впредь ни человеческим, ни божественным,
Предоставь заботы о завтрашнем дне ветрам.
И запусти свои пальцы в локоны
Стройного как кедр, чудного винограда.

И если вино, которое пьешь, и губы, которые прижимаешь,
Кончают тем, чем все начинается и все замыкается – т.е. "да".
Думай, что ты сегодня то, чем был вчера
И что завтра ты не уменьшишься.

Когда же ангел более темного напитка,
Наконец встретит тебя на берегу реки
И, предлагая тебе чашу, пригласит твою душу
Опорожнить ее – ты не задрожишь".