|
Одно видение Рамакришна все же описал — из тех, которые Нарен подтвердил своими ответами. Ум Рамакришны в состоянии самадхи проник сквозь миры грубой материи до тонкого мира идей, а оттуда поднялся к тому, что он описал как «изгородь из лучей», которая разгораживает делимое и неделимое. За изгородью исчезает Форма, поэтому туда не проникают даже боги с богинями. Тем не менее в этой области неделимого Рамакришне увиделись семеро святых, чьи тела состояли из одного света чистого сознания. Святые были погружены в самадхи, и величие их превосходило величие богов. На глазах Рамакришны что-то сформировалось из сплошного света, и это что-то приняло форму младенца. Младенец спустился к одному из святых и, обвив ручонками его шею, попытался вывести того из самадхи. Святой пробудился и при виде младенца просиял от радости — Рамакришна понял, что они вечно сопутствуют друг другу. — Я спускаюсь вниз, — сказал младенец святому, — и ты должен спуститься со мной. Святой не ответил словами, но его глаза выразили согласие. Он снова погрузился в самадхи, и Рамакришна увидел, что часть его ушла на землю в виде яркого луча. И Рамакришна добавил: — Как только я впервые увидел Нарена, я понял, что он и есть тот святой. В ответ на расспросы учеников Рамакришна признавался, что младенцем был он сам. В главе восьмой я уже объяснял индусскую концепцию аватары. Теперь надо добавить к ней концепцию «вечного спутника». Индусы верят, что всякий раз, когда Бог спускается на землю в человеческом обличье, его сопровождают такие спутники. Индусы, разумеется, с готовностью поверят, что апостолы Иисуса из Назарета были его «вечными спутниками». Следовательно, для Нарена осознать, «кто он такой на самом деле», означало вспомнить и свои вечные отношения с Рамакришной, в которых краткое совместное пребывание на земле Индии не более чем мимолетный эпизод. Ракхал тоже был «вечным спутником», но его отношения с Рамакришной были еще более тесными, поскольку то были отношения духовного отца и сына. Второе проявление силы Рамакришны убедило Нарена в том, что он соприкоснулся с волей, неизмеримо превосходящей его собственную. Но все равно он не находил возможности сдаться. Нарен всегда противился традиционному индусскому представлению о том, что ученик должен следовать за гуру в слепом повиновении. Он и сейчас продолжал считать это неправильным — принесение своей свободы в жертву суждению другого человека. Нарен был уже готов признать Рамакришну чем-то большим, нежели просто человек, готов был следовать за ним, как за учителем. Позиция Нарена заслуживает самой пылкой благодарности от всех нас — скепсис Нарена делает его надежнейшим свидетелем величия Рамакришны. — 155 —
|