Рамакришна и его ученики

Мальчиком он был подвержен приступам бешеной ярости, во время которых крушил мебель. Мать научилась гасить эти приступы, поливая голову Нарена святой водой и повторяя имя Шивы. Однажды, когда он молился вместе с другими детьми, он упал с лестницы и сильно разбил лоб — шрам над левым глазом остался на всю жизнь. Когда много лет спустя об этом узнал Рамакришна, он сказал:

— Ему повезло. Если бы Нарен тогда не потерял столько крови, он мог бы и не совладать с накапливавшейся энергией. Он бы тогда мир кверх тормашками перевернул.

А Нарен говорил, что только благодать Рамакришны помогла ему научиться справляться с приступами ярости.

Нарен был прирожденным лидером и всегда верховодил мальчишками своего возраста. По натуре он был очень непоседлив и воинственно независим, но при этом неизменно жизнерадостен. Угрюмости он не знал. Нарен с детства выказывал и сильные страсти, и способность сдерживать свою чувственность. Очень увлекался спортом — любым видом спорта, будь то плавание, борьба, бокс или верховая езда. Любил музыку, пел, танцевал и играл на нескольких инструментах с незаурядным мастерством. Он организовал театральную труппу, делал модели газовых установок и заводов, научился стряпать, относясь к каждому новому занятию или увлечению с характерным для него пылом. Нарен отличался крепким сложением и, хотя к концу жизни несколько отяжелел, все же сохранил проворство движений. Выразительность и пропорциональность его облика многим бросались в глаза. Но красота его была скорее внутренней, чем внешней, он был красив как личность.

А какой памятью он обладал — просто феноменальной. Мог запомнить целый школьный учебник, единожды бегло просмотрев его. Учителя неизменно отмечали выдающиеся способности мальчика, по мере взросления ум его приобретал все более критический и аналитический характер. Нарен был сомневающимся по природе — не в узком и скаредном смысле, но как человек с острейшей потребностью разобраться в жизни. Сомнение было необходимо для познания. Он не решался принять на веру ничего из того, что ему говорилось. Совсем еще маленьким, он влез на дерево, хозяин которого утверждал, будто его стережет призрак, — для того только, чтобы доказать сверстникам, что это враки. Истина для Нарена была слишком священна, чтобы с ней шутить, именно по этой причине он обливал таким горьким презрением тех, кого ловил на обыкновенных преувеличениях или болтовне.

В предыдущей главе я рассказал, что Ракхал и Нарен познакомились в гимнастическом зале. Там однажды Нарен с друзьями пытались установить увесистые деревянные опоры для трапеции. Вокруг собралась толпа зевак, но никто не вызвался помочь. Нарен высмотрел в толпе мускулистого матроса-англичанина и позвал его на помощь. Матрос охотно согласился и взялся вставлять столбы в приготовленные для них гнезда, а мальчишки натягивали канаты, поднимавшие опору. Вдруг канат лопнул, опора повалилась, сбила с ног матроса, который без сознания упал на землю. Из раны на голове хлынула кровь. Зеваки бросились врассыпную, боясь полиции, которая могла бы обвинить их в нападении на англичанина. Побежали и мальчишки — за исключением Нарена и двух его ближайших друзей. Нарен оторвал подол рубахи, смочил в воде, забинтовал матросу голову, брызнул водой в лицо и обмахивал его, пока тот не пришел в сознание. Тогда мальчишки помогли ему дойти до школы и побежали к соседу за врачем. Врач осмотрел пострадавшего, сказал, что ничего страшного не случилось, но матросу придется с неделю полежать, чтобы окончательно поправиться. Нарен все устроил, раздобыл необходимые лекарства, а чогда матрос выздоровел, даже умудрился собрать для него денег.