Проблемы жизни

ЗАНЯТОСТЬ УМА

Узкая улица была переполнена людьми, машины ходили не слишком часто. Когда проезжал автобус или автомобиль, приходилось прижиматься к самому краю, почти к ограде дома. Вдоль улицы расположились несколько крохотных лавчонок и небольшой храм с открытым входом. Храм блистал необыкновенной чистотой, в нем находилось несколько местных прихожан. Сбоку одной из лавок, прямо на земле, сидел мальчик и делал гирлянды и букетики цветов; ему было лет двенадцать или четырнадцать. В маленьком кувшине с водой находились нитки, спереди на влажной тряпке лежали пучки жасмина, ноготки, несколько роз и другие цветы. Держа нитку в одной руке, мальчик подхватывал цветы другой, быстрым, ловким движением перевязывал их и составлял букет. Он почти не обращал внимания на то, что делали руки. Глаза его были устремлены на проходящих людей, они сияли улыбкой при встрече со знакомыми, потом снова возвращались к рукам и опять уходили в стороны. К нему подошел другой мальчик, они стали разговаривать и смеяться, но руки мальчика ни на минуту не оставляли работу. Вот уже образовалась целая кучка связанных букетов, но продавать их было еще немного рано. Мальчик прекратил работу, встал, отошел, но вскоре вернулся с другим мальчиком, еще меньше, чем он сам, возможно, это был его брат. Снова он принялся за свою радостную работу с той же легкостью и скоростью. Вскоре к нему стали подходить люди по одному и группами. Это, по‑видимому, были его постоянные покупатели, они улыбались и обменивались с ним несколькими словами. Теперь мальчик более часа не трогался с места. Стоял запах цветов, и мы улыбнулись друг другу.

Дорога вела к тропинке, а тропинка — к дому. Как мы привязаны к прошлому! Но мы не только привязаны к прошлому, мы есть это прошлое. А какая сложная вещь — прошлое, эти слои неусвоенных воспоминаний, радостных и скорбных. Оно преследует нас днем и ночью, и весьма редко появляется щель, через которую пробивается ясный свет. Прошлое подобно тени, которая все делает тусклым и скучным; в этой тени настоящее утрачивает свою ясность, свежесть, завтрашний же день становится продолжением этой тени. Прошлое, настоящее и будущее связаны воедино длинной нитью памяти; весь пучок в целом — это память с ее слабым ароматом. Мысль движется через настоящее к будущему и обратно; подобно беспокойному животному, привязанному к столбу, она совершает движения внутри своего собственного круга, узкого или широкого, но она никогда не может освободиться от собственной тени. Это движение есть не что иное, как занятость ума прошлым, настоящим и будущим. Ум есть занятость. Если ум ничем не занят, он перестает существовать; именно занятость ума есть его существование. Будет ли он занят обидами или лестью, Богом или алкоголем, добродетелью или страстью, работой или выявлением самого себя, накапливанием или раздачей, — все это одно и то же; это — та же занятость ума, тревожного, беспокойного. Но любое состояние занятости, занят ли ум домашней обстановкой или Богом, — это состояние мелкого, поверхностного ума.