Комментарии к жизни. Книга 2

Семья и желание безопасности

Как мерзко быть удовлетворенным! Довольство – это одно, а удовлетворение – другое. Удовлетворение делает ум глупым, а сердце утомленным, оно приводит к суеверию и апатии, и острота чувствительности теряется. Именно те, кто ищет удовлетворения, и те, кто имеет его, привносят замешательство и страдание, именно они порождают вонючую деревню и шумный город. Они строят храмы для идолов и исполняют удовлетворяющие ритуалы, они способствуют разделению на классы и войнам, они вечно умножают средства для удовлетворения. Деньги, политика, власть и религиозные организации – это их пути. Они обременяют землю своей респектабельностью и ее стенаниями.
Но довольство – другой вопрос. Трудно быть довольным. Довольство нельзя найти в тайных местах, его нельзя преследовать, как, например, удовольствие, его нельзя приобрести, его нельзя купить ценой отречения. У него нет стоимости вообще, его не достичь никакими средствами, о нем нельзя размышлять и накопить. Стремление к довольству – это только лишь поиск большего удовлетворения. Довольство – это полное понимание того, что есть, от мгновения до мгновения, наивысшая форма пассивного понимания. Удовлетворению известны расстройство и успех, но довольству не известны никакие противоположности с их пустым противоречием. Довольство над и вне противоположностей, оно не является их синтезом, поскольку не имеет никакого отношения к противоречию. Противоречие может только породить большее противоречие, оно порождает последующую иллюзию и несчастье. С довольством приходит действие, которое не является противоречащим. Довольство сердца освобождает ум от его беспорядочной и отвлекающей деятельности. Довольство – это движение, которое не имеет времени.
Она объяснила, что получила степень магистра точных наук с почестями, преподавала и проделывала определенную социальную работу. В скором времени после окончания она путешествовала по стране, делая различные вещи: обучая математике в одном месте, выполняя общественную работу в другом, помогая своей матери и организации для общества, к которому она принадлежала. Она не участвовала в политике, потому что считала это преследованием личной амбиции и глупой тратой времени. Она все это довела до конца и теперь собиралась выйти замуж.
Вы определились, за кого выйти замуж, или же все организуют ваши родители?
«Скорее, мои родители. Возможно, так лучше».
Почему, если можно поинтересоваться?
«В других странах парень и девушка влюбляются друг в друга, это может быть вначале замечательно, но вскоре появляются страдание и раздор, ссоры и примирения, скука от удовольствия и рутина жизни. Запланированный брак в этой стране заканчивается тем же самым, веселье в нем проходит, так что нечего особо выбирать между этими двумя системами. Они обе довольно отвратительны, но что поделать? В конце концов, нужно жениться, всю жизнь нельзя оставаться одному. Все это очень грустно, но по крайней мере муж дает некую безопасность, а дети – радость, но их нельзя их иметь без мужа».
Но что же произойдет со всеми годами, которые вы потратили на получение вашей степени магистра?
«Возможно, степень мне пригодится, но дети и домашняя работа займут большую часть моего времени».
Тогда чего хорошего дало ваше так называемое образование? Зачем тратить так много времени, денег и усилий, чтобы все закончилось кухней? Разве вы не хотите заняться какой-либо преподавательской деятельностью или социальной работой после вашего замужества?
«Только, когда будет время. Если не живешь обеспеченно, невозможно иметь слуг и все прочее. Боюсь, что все это закончится, как только я выйду замуж, а я хочу выйти замуж. Вы против брака?»
Вы расцениваете брак как институт для создания семьи? Разве семья – это не единица, противостоящая обществу? Разве она не центр, от которого вся деятельность исходит, единственные взаимоотношения, которые доминируют над любой иной формой взаимоотношений? Разве это не самоизолирующая деятельность, которая вызывает разделение, отделение высших и низших, сильных и слабых? Семья как система, кажется, сопротивляется целому, каждая семья противопоставляется другим семьям, другим группам людей. Не семья ли с ее собственностью одна из причин войны?
«Если вы настроены против по отношению к семье, тогда вы, должно быть, за коллективизацию мужчин и женщин, при которой их дети будут принадлежать государству».
Пожалуйста, не делайте поспешных выводов. Думать понятиями формул и систем – только вызывать противление и недовольство. У вас есть ваша модель, у другого своя. Две модели борются над проблемой, каждая стремится уничтожить другую, но проблема все еще остается.
«Но если вы против семьи, тогда за что вы?»
Зачем так ставить вопрос? Если есть проблема, разве не глупо принимать любую сторону согласно предубеждению? Не лучше ли понять проблему, чем порождать оппозицию и вражду, таким образом умножая наши проблемы?
Семья, какая она существует сейчас, – это единица ограниченных взаимоотношений, замкнутая в себе и неприступная. Реформаторы и так называемые революционеры пробовали покончить с этим духом исключительности семьи, который порождает каждый вид антиобщественной деятельности, но центр стабильности в противоположность ненадежности, и существующая социальная структура во всем мире не может существовать без этой безопасности. Семья – не просто экономическая единица, и любая попытка решить проблему на том уровне явно потерпит неудачу. Желание безопасности не только экономически обусловлено, но намного более глубокое и сложное. Если человек уничтожит семью, он найдет другие формы безопасности через государство, через коллектив, через веру и так далее, которые в свою очередь породят их собственные проблемы. Мы должны понять желание внутренней, психологической безопасности и не просто, чтобы заменить одну модель безопасности другой.
Так что проблема не в семье, а в желании быть в безопасности. Разве желание безопасности на любом уровне не желание исключительности? Этот дух исключительности проявляет себя в виде семьи, в виде собственности, в виде государства, религии и тому подобного. Не это ли желание внутренней безопасности создает формы безопасности, направленные наружу, которые являются всегда исключительными? Само желание быть в безопасности уничтожает безопасность. Исключительность, отделение должно неизбежно вызвать распад, национализм, классовое противостояние и война являются его признаками. Семья как средство внутренней безопасности – это источник беспорядка и социальной катастрофы.
«Тогда, как жить, если не семьей?»
Разве нет ничего удивительного в том, как ум всегда ищет образец, готовый проект? Наше образование – вид формул и умозаключений. «Как» – требование готовой формулы, но формула не может решить проблему. Пожалуйста, поймите суть этого. Только когда мы не ищем внутренней безопасности, мы можем внешне жить в безопасности. Пока семья – центр безопасности, будет существовать социальный распад, пока семья используется как средство в целях самозащиты, будет конфликт и страдание. Пожалуйста, не ломайте голову над этим, это довольно-таки просто. Пока я использую вас или другого для моей внутренней, психологической безопасности, я исключителен. Важен я, я имею самое большое значение, это моя семья, моя собственность. Отношения полезности основаны на насилии, семья как средство взаимной внутренней безопасности приводит к конфликту и смятению.
«Я понимаю разумом, что вы говорите, но возможно ли жить без этого внутреннего желания безопасности?»
Понимать разумом вовсе не означает понимать вообще. Вы имеете в виду, что слышите слова и схватываете их значение, и это все. Но это не приведет к действию. Использование другого как средства удовлетворения и безопасности – это не любовь. Любовь никогда не является безопасностью, любовь – это состояние, в котором нет никакого желания быть в безопасности, состояние уязвимости, то единственное состояние, в котором исключительность, вражда и ненависть являются невозможными. В том состоянии может возникнуть семья, но она не будет исключительной, замкнутой в себе.
«Но нам не известна такая любовь. Как же?..»
Хорошо осознавать пути собственного размышления. Внутреннее желание безопасности выражается внешне через исключение и насилие, и пока его процесс полностью не понят, не может быть никакой любви. Любовь – это не еще одно убежище в поисках безопасности. Желание безопасности должно полностью прекратиться, чтобы была любовь. Любовь – это не то, что можно вызвать принуждением. Любая форма принуждения, на любом уровне, является самым что ни на есть опровержением любви. Революционер с идеологией – не революционер вообще, он только лишь предлагает замену, иной вид безопасности, новую надежду, а надежда – это смерть. Одна любовь может вызывать радикальную революцию или преобразование в отношениях, но любовь не принадлежит уму. Мысль может планировать и формулировать великолепные строения из надежд, но мысль будет только вести к дальнейшему конфликту, беспорядку и нищете. Любовь – это когда отсутствует хитрость, замкнутость в себе ума.