|
похоже, решил тщательно изучить Жизнь и Материю только для того, чтобы признать ум всего лишь орудием Жизни и Материи и посвятить все свое знание колоссальному развитию витальной и физической жизни, ее практичности, эффективности и удобства, восхитительной организации ее инстинктов производства, обладания и наслаждения. Таким был характер материалистического, коммерческого, экономического века человечества - эпохи, когда этический ум все еще мучительно цеплялся за существование, но все больше теряя уверенность в себе, все больше сомневаясь в себе и подспудно готовясь сдать крепость морального закона жизненному инстинкту; эстетический инстинкт и интеллект пышно цвели наподобие некого довольно яркого экзотического цветка, вроде редкой орхидеи, украшающей петлицу витального человека; а ум превратился в великолепного слугу Жизни и Материи. Титанически развившаяся в итоге витальная Жизнь заканчивается тем, чем всегда кончают Титаны: она сама разожгла свой собственный погребальный костер, пожар мировой войны - естест-венный результат, к которому привели борьба между наиболее "эффективными" и "цивилизованными" нациями за обладание и нас-лаждение миром, его богатством, рынками и доступными жизненными пространствами, гипертрофированное и избыточное развитие торговли, расширение имперских масштабов и имперской власти. Именно в этом заключался смысл и истинная причина первой мировой войны, поскольку именно это являлось тайной или явной целью всей довоенной дипломатии и международной политики; а если люди и вызвали к жизни - хотя бы на время - более благородную идею, то только в страхе перед бичом Смерти и ужасным призраком массового взаимного истребления. Однако даже эта пробужденная к жизни идея ни-коим образом не получила полного развития и далеко не везде ее признавали вполне искренне, тем не менее она существовала и отчаянно пыталась обрести рождение даже в Германии, некогда могучем оплоте виталистической философии жизни. В появлении этой идеи крылась какая-то надежда на лучшее. Но, по крайней мере в настоящее время, витальное стремление, облеченное в новую форму, снова заявило о себе в полный голос, и надежда растаяла во мраке смутной эпохи, где лишь исполненный веры взляд в силах различить новый космос, постепенно рождающийся из хаоса. Первым следствием этого несовершенного пробуждения, похоже, стало возвращение к старому идеалу, предполагающее более полное и широкое использование волей разума и этического ума в устройстве индивидуальной, национальной и интернациональной жизни. Но такая попытка, хотя и достаточно — 219 —
|