|
После снятия этого состояния (путем соответствующего обратного внушения во внушенном сне) весь этот синдром исчезал, не отражаясь на состоянии или самочувствии после выхода из гипноза. Позднее, при случайной встрече с Ш. через 9 лет после его выздоровления, нами было произведено еще одно такое повторное наблюдение. Приведя Ш. в гипнотическое состояние, мы внушили только: «С е-годня день вашего первого обращения к нам, просни-т е с ь!», и весь патологический синдром после пробуждения оказался налицо. Путем соответствующего словесного внушения обратного значения весь синдром был снова устранен (наблюдение автора). Следует подчеркнуть, что воспроизведение патологического симпто-мокомплекса во всех случаях осуществлялось не путем прямого внушения, а косвенным путем (например, называнием той даты, когда началось заболевание). После этого мы решили провести аналогичные наблюдения и над другим нашим больным, история болезни которого приводится ниже. У него в гипнозе наблюдалась сомнамбулическая стадия. Он быстро засыпал после однократной словесной инструкции: «Спать!» и во внушенном сне на внушения соответствующего содержания давал очень живые реакции. У него легко удавалось воспроизведение возраста в сторону — /56» — детства, а также реакции со стороны тышечного тонуса желудка на вну-~ шенные эмоции. 2. Больной Р., 37 лет, 20/ХИ 1929 г. явился на прием к врачу в состоянии повышенной раздражительности, причем по ничтожному поводу был аффективен, груб и агрессивен, требуя немедленного приема. Ходил, опираясь на палку; походка мозжечково-атактического типа. В первые дни пребывания в стационаре настроение подавленное, угрюм, молчалив, на окружающих не обращает внимания, ходит с потупленным блуждающим взором, с постоянным скрежетом зубов и подергиванием мышц правой половины лица, шеи и надплечья. С другими больными в контакт не входит. Малейший стук или шум вызывает у него вздрагивание, общее раздражение, плач, переходящий в рыдание. Предъявляет жалобы на тяжелое состояние внутренней тревоги и тоски. Исследованию недоступен, при легком прикосновении к нему появляется общее дрожание. На вопросы не отвечает или отвечает грубо, прося «отстать» от него, так как «и так тяжело». Произвести соматическое исследование не представлялось возможным, попытки исследовать рефлексы и болевую чувствительность вызывали ряд общих двигательных защитных реакций с выражением испуга на лице и со слезами на глазах. Если же удавалось сделать удар молоточком по коленной связке или нанести укол, то появлялась разлитая защитная двигательная реакция, плач, гипергидроз на лице и шее, учащение пульса. При попытке собрать анамнез и познакомиться с прошлым слова «крушение», «поезд» и т. п. вызывали слезы, судорожные подергивания лицевых мышц. Настроен враждебно против врачей и вообще против медицины, не помогавшей ему выздороветь. В течение первых 3—4 дней отмечен плохой сон (1—2 часа в течение ночи) и зрительные галлюцинации, воспроизводившие перенесенные им в прошлом психические травмы. Наблюдались короткие приступы дезориентированности: он пытался затянуть шею полотенцем, ему казалось, что находится в тюрьме, проявлялось настойчивое желание уйти из стационара. Иногда, теряя контакт с окружающим, видел перед собой зимние пейзажи и стремился идти туда. Однако при попытке подняться с места, чтобы идти, тотчас же приходил в себя. — 173 —
|