|
Отец считал, что многие русские ученые и путешественники, сделавшие в истории величайшие открытия, несправедливо забыты. И ему хотелось привлечь внимание своими романами к тем событиям в российской истории, о которых не любят теперь упоминать на Западе, где историки считают, что все главное в мире происходило по европейской указке. Например, во время русско-турецкой войны, побеждая русскую армию в Крыму и на Черном море, союзные войска французов и англичан решили сделать своими колониями Камчатку и российское Приморье, отняв их у России. Африки и Индии им казалось недостаточно. Союзническая военная эскадра подошла к берегам российского Дальнего Востока. Однако горстка русских казаков с помощью крестьян-переселенцев без всяких указов из Петербурга так разгромила ненасытных колонизаторов, что европейские западные историки навсегда вычеркнули это сражение из своей летописи. А поскольку в Министерстве иностранных дел России при царях работали французы и немцы, то не упоминалось об этих дальневосточных битвах и в России. Такая победа стала возможна благодаря не только героизму русских солдат и офицеров, но и тем географическим открытиям, которые за несколько лет до русско-турецкой войны сделал один из достойнейших российских офицеров — капитан Невельской. Он практически вывел Россию к берегам Тихого океана, уточнил неверные карты, которыми пользовались на Западе, доказал, что Сахалин — остров, а Амур — не менее полноводная река, чем Амазонка! Отец не был партийным. Он был слишком романтиком, чтобы жить в неромантическом партийном настоящем. Он жил в мечтах о нашем благородном прошлом. В его романах, как на широкоформатной сцене, участвуют сразу и цари, и офицеры, и моряки, и переселенцы… Казаки и декабристы… Их жены и любимые… Несмотря на явно приключенческие сюжеты романов с невероятными, порой даже романтическими ситуациями, отец оставался всегда исторически достоверным. Если бы он был юмористом, я бы посоветовал его романы печатать под рубрикой «Нарочно не придумаешь». Из автобиографии писателя, лауреата Государственной премии Н. Задорнова. 1985 Еще с ранних лет произвел на меня сильное впечатление Владивосток, в котором мне пришлось побывать. Впервые в жизни я увидел море, поезд, пройдя ночью туннелями под городом, остановился у последнего вокзала России. Толпы китайских кули окружили каждый вагон, предлагая свои услуги. Ночь была жаркая, южная. За вагонами, по другую сторону вокзала, виднелись просторные склады, а за ними возвышались громады стоявших где-то рядом океанских кораблей. Тогда Владивосток был транзитным портом и перерабатывал большое количество зарубежных грузов. Первый английский моряк, в котором я готов был видеть героя из книг морских романистов, замахнулся на меня бутылкой, когда в кафе я обратился к нему с дружественной фразой, тронув за плечо. Это был мой первый урок практики английского языка. В то время и в той среде за плечо зря не трогали. Это были не литературные герои. Город с его шумной жизнью, портом, театрами русскими и китайскими, с живописными бухтами, произвел на меня такое впечатление, что моя голова на всю жизнь оказалась повернутой в сторону Тихого океана. — 6 —
|