|
Понятно теперь, почему рак, это не только и не столько мутация, сколько брешь в системе «свой-чужой»? Как только принял организм мутировавшую клетку за нормальную, последняя сразу начинает своё простое быдлячье дело – жрать, гадить, безудержно размножаться и ломать всё вокруг. На начальной стадии такую опухоль можно вырезать. Есть в онкохирургии одно святое правило: маленький рак – большая операция, большой рак – маленькая операция. Ну а на последней стадии, когда опухоль набросала своих клеток во все органы, или если по научному, то распространила метастазы, операция зачастую совершенно бесполезна. Так кое-какая терапия может лишь слегка замедлить процесс и не более. Хотя в виде редчайшего казуса в мировой практике имелись единичные наблюдения, когда иммунная система восстанавливала контроль над ситуацией, и происходило самоизлечение от рака. «Единичные» и «в мировой» – это ключевые слова. Никто из обычных практикующих онкологов такого не наблюдал и на подобную казуистику ссылаться не любит. Шанс стать миллионером, играя в лотерею, во много раз выше, чем самоизлечение от рака. Вернулся доктор Кузнецов из Ленинграда, взял дома немного спиртяшки и пошёл в гости к другу Райтсману. Несколько дубовая советская медицинская этика предписывала диагноз онкологического заболевания от самого больного скрывать, обнадёживая бедняг всякой лажей. Диагноз надлежало сообщать только ближайшим родственникам в строго конфиденциальной форме. Но Райтсман был друг и врач – не мог Кузнецов ему врать. Опять же впервые в жизни наплевал он на медицинскую этику. Разлил спиртик и на вопрос «а мне можно» ответил прямо – тебе, брат, теперь всё можно. Неоперабельная аденокарцинома у тебя, друг ты мой милый. Что такое карцинома, пояснять не буду, сам вроде знаешь одну из самых злых опухолей. Новый Год нам вместе уже не встретить, да и на охоту не сходить. Счёт, в лучшем случае, на месяцы. Приведи дела и душу в порядок, чему быть – тому не миновать. Как друга мучить ни тебя, ни твою семью я не собираюсь – не будет ни радио-, ни химиотерапии. Не нравится – иди к другому специалисту. В твоём случае, чем скорее, тем лучше. Обезболивающих, транквилизаторов и любой другой дряни получишь столько, сколько захочешь. Одно дополнительное средство тебе лишь посоветую – пей побольше гранатового сока. Лечить не лечит, но слизистую слегка дубит – по моим наблюдениям лучшая добавка в диету при таких случаях. Доктор Райтсман вздохнул и сказал, что обо всём догадался ещё на кузнецовской кровати в Новогодний Вечер. Поблагодарил за правду и дружеское участие. К ситуации отнёсся философски – хоть и был он евреем без иудаизма, но и Марксистско-Ленинскую Философию не ценил. Ну что же, пора, значит пора. Посмотрим, что лежит за чертой, откуда не возвращаются. Дети подросли, жена в торговле крутится – вытянет. Стал он спокойным и уравновешенным. Сам составил список препаратов, которые посчитал нужными и моментально получил на всё кузнецовские красные рецепты со специальными печатями для доставки на дом. Позвал жену. Попросил не плакать, всё ей рассказал и попросил весь Выборгпродторг перерыть и притащить домой десять ящиков гранатового сока. Напоследок обнял по-братски доктора Кузнецова и попросил к нему больше не заходить, пока сам не позовёт. А позовёт, когда боли нестерпимыми станут. А пока не стали, отложит доктор все дела, прочитает то, что не дочитал, простит тех, кого не простил, а между делами займётся обычным созерцанием окружающей реальности, наблюдать которую осталось не долго. Поэтому такая вот дружеская просьба не беспокоить. Других знакомых доктор Райтсман собирался оповестить позже. Выпили друзья по прощальному стопарику, и ушёл доктор Кузнецов домой. А дома впервые после студенческих лет нажрался в трабадан. — 33 —
|