Третий пол

В самом конце 80-х годов ВЦИОМ включил в одну из своих анкет вопрос: "Как следовало бы поступить с гомосексуалистами?" Треть опрошенных сказала, что их нужно ликвидировать. И только один из пятнадцати человек склонился к тому, что это люди, нуждающиеся в помощи.

Такую же нетерпимость массовое сознание проявляет и к другим проблемным группам, которые считает социально опасными или "неполноценными": к проституткам, бродягам, алкоголикам, наркоманам, больным СПИДом, умственно недоразвитым. Но даже среди отверженных гомосексуалы лидируют. Такого неприятия, как они, не вызывают больше никто.

Когда я впервые знакомился с результатами этого опроса, меня всерьез заинтересовала позиция самих исследователей, их собственное мнение: если бы им было предложено заполнить такую анкету, к какому мнению присоединились бы они? На эти мысли меня навела прежде всего формулировка вопроса: "Как следует поступать". В ней отчетливо сквозит глубочайшее убеждение, что гомосексуалы – это как бы люди второго или даже третьего сорта, чьей судьбой мы имеем право полновластно распоряжаться. Захотим – казним, захотим – помилуем. И это непоколебимое внутреннее убеждение продиктовало набор подсказок, из которых должны были выбирать респонденты. Чтобы каждый третий высказался за ликвидацию, этот вариант должен был сначала, черным по белому, появиться на опросном листе. Я не утверждаю, конечно, что социологи, составляющие анкету, сами были сознательными сторонниками физической расправы. Но достаточно и того, что они включили ее в перечень хотя бы теоретически возможных решений.

Еще интереснее, на мой взгляд, что подразумевали под помощью гомосексуалам те люди, которые выбрали в опросе именно эту гуманную позицию. Когда о такой помощи говорили классики сексологи, они имели в виду создание таких условий, при которых люди третьего пола, наравне с остальными двумя, могли бы жить в соответствии со своей природой, не чувствуя себя ни преступниками, ни изгоями. А когда, с той же мерой понимания и сочувствия, о помощи говорили Сумбаев и Иванов, для них это означало лечение и – в идеале – излечение, то есть превращение гомосексуала в мужчину, находящего радость в обычной мужской жизни.

Когда в лоб сталкиваются два противоположных, взаимоисключающих взгляда, невольно возникает потребность определить, какой из них правильный, а какой ложный. В данном же случае мы имеем дело с двумя точками зрения, каждая из которых максимально верна – но для своей эпохи.

Гиршфельд не мог ставить вопрос о лечении хотя бы уже потому, что это было не в его власти. Медицина на том уровне развития не давала ему никаких средств даже для того, чтобы начать эксперименты. У моих учителей такие возможности уже были. Они прекрасно сознавали, что средства, которые можно пустить в ход, слабы и несовершенны, но некоторые результаты все же обнадеживали. Сумбаев часто говорил, что надо активнее искать и пробовать. Он верил, что впереди, за темной завесой непознанного, нас ждут фантастические открытия.