Третий шимпанзе

При этом примерно в 5000–3000 до н. э. – как раз в период, который можно считать временем зарождения протоиндоевропейского языка, – в Евразии состоялся второй экономический переворот. Эта более поздняя революция совпала с началом становления металлургии и заключалась в значительно расширившемся применении домашних животных – не только для получения мяса и шкур, которые человек добывал, убивая диких животных уже миллион лет, но и для новых целей. Человек стал получать от животных молоко, шерсть, впрягать их в плуги и в колесные повозки, а также ездить на них верхом. Эта революция богато представлена в лексиконе протоиндоевропейского языка через такие слова как «ярмо» и «плуг», «молоко» и «масло», «шерсть» и «ткать», а также множество слов, связанных с колесными повозками («колесо», «ось», «оглобля», «упряжь», «ступица» и «чека»).

Экономическое значение второй революции состояло в увеличении численности населения и приобретении человеком новых возможностей, намного превосходивших тот уровень, который достигался с помощью земледелия и прежних форм животноводства. К примеру, от одной коровы за долгое время человек получал, с молоком и молочными продуктами, больше калорий, чем просто от поедания ее мяса. Воспользовавшись плугом, земледелец имел возможность засеять большую площадь, чем если бы рыхлил землю мотыгой или палкой-копалкой. Запряженные животными повозки позволяли освоить больше земли, поскольку появлялась возможность привозить выращенный урожай в деревню для переработки.

В отношении некоторых из этих достижений трудно указать место, где они зародились, поскольку они очень быстро распространялись. К примеру, колесные повозки были неизвестны до 3300 до н. э., но за несколько веков с того времени получили широкое распространение, что подтверждается материальными свидетельствами, обнаруживаемыми по всей Европе и на Среднем Востоке. Но для одного из важных изобретений место вполне возможно определить: это одомашнивание лошадей. Вплоть до самого момента одомашнивания на Среднем Востоке и в Южной Европе диких лошадей не было, в Северной Европе они встречались нечасто, а во множестве водились только в русской степи, на востоке. Наиболее древние находки, свидетельствующие о приручении лошади, относятся к среднестоговской культуре (около 4000 лет до н. э.): в степях к северу от Черного моря археолог Дэвид Энтони обнаружил лошадиные черепа с характерными потертостями зубов, указывающими на то, что для верховой езды использовались удила.

Во всем мире, где бы ни оказывались одомашненные лошади и в какую эпоху это бы ни происходило, их появление приносило человеческому обществу огромные блага (глава 14). Впервые в истории человеческой эволюции люди получили возможность передвигаться по суше быстрее, чем могли их нести собственные ноги. Скорость помогала охотникам догонять добычу, а пастухам стало легче справляться с овцами и крупным рогатым скотом на обширных территориях. И, что самое важное, скорость позволяла воинам осуществлять стремительные и неожиданные нападения на далеко живущих врагов, а после этого быстро отступать, не дав противнику времени организовать контратаку. Во всем мире лошади произвели переворот в военном деле и позволили народам, имевшим конницу, наводить ужас на соседей. Индейцы Великих равнин стали такими, какими их рисуют стереотипные представления американцев – бесстрашными воинственными всадниками, – только в относительно недавнюю эпоху, всего за несколько поколений, с 1660 по 1770 годы. Поскольку европейские лошади оказались на американском Западе раньше самих европейцев и других европейских товаров, мы можем быть уверены, что именно лошади, сами по себе, изменили общество индейцев Великих равнин.