|
С другой стороны эта экологическая ниша воспитала нас эгоистами и по сути дела врагами и паразитами природы. Мы привыкли только брать, не давая ничего взамен, попутно, как агрессор, вторгаясь в природные сообщества, разрушая ее части, навязывая природе свои условия игры ей не приемлемые. Почему же так получилось!? Почему мы так бездушны к чаяниям «братьев наших меньших»!? Что же произошло в том далеком Олигоцене такое, что в далеком будущем поставило всю глобальную экосистему Земли в крайне опасное положение - балансировать над пропастью небытия из-за нашей активной и такой беспутной, корыстной и бестолковой деятельности? Почему нет обратной связи: природа – человек, которая предполагает диалог и взаимопонимание? Давайте в этом во всем разберемся. Экологическая ниша гоминидной линии простерлась по берегам, постоянно меняющим свои очертания. Как мы уже говорили туда входили заросли полуводных растений, произраставшие на этой тонкой линии, где нет места биологическим системам потому, что невозможно закрепиться на постоянно меняющихся ландшафтных составляющих. Предгоминиды, а потом и гоминиды, как мы теперь понимаем, занимали тонкую грань между водными и наземными биоценозами, где нет ничего постоянного и все враги приходящие как с суши, так и из воды и от которых легко скрыться в ту или в другую строну в зависимости от ситуации. Там биологические сообщества как наземные, так и водные не приживаются из-за крайнего непостоянства ландшафтных составляющих. В принципе здесь находились неполные экосистемы, в которых внутренний круговорот вещества и энергии малоэффективен. Стабильность в них поддерживается только перетеканием вещества извне. Именно в таких местах произрастают и обитают большинство эксплерентов - наполнителей, которые не связаны с какими-то постоянными биологическими сообществами, а живут сами по себе, черпая ресурсы для жизни, как в сухопутных, так и в водных биосистемах. В большинстве своем, они почти все ценофобы. Вот так, волей судьбы, в эту компанию попали и предгоминиды. Выброшенные из наземных биоценозов и не нашедшие себя в водных, они, в конце концов, определились в ценофобы - эксплеренты. А еще хотим, что бы мы относились к природе с трепетным уважением. По сути, она нам оказалась не матерью, а мачехой. В рассуждениях об экологической нише гоминид может возникнуть вопрос, почему мы не рассматриваем вариант экологической ниши по берегам морских заливов и бухт. Ведь в принципе экологически они не отличаются от пресных водоемов. Дело в том, что в нашем организме нет следов приспособлений для вывода огромного количества соли содержащейся в морской воде, которая вольно или не вольно попадала бы внутрь вместе с пищей. Хотя мы и предпочитаем пить воду, содержащую небольшое количество растворенных солей потому, что некоторые необходимы для поддержания вводно-солевого баланса крови, но концентрация их в морской воде губительна для нашего организма потому, что почки у нас не очень эффективны по сравнению с почками некоторых животных. Нам, например, нельзя питаться одной сырой рыбой как это делают тюлени потому, что для удаления продуктов белкового обмена нашим почкам требуется больше воды, чем ее содержится в рыбьем мясе. Конечно же, мы не можем пить морскую воду потому, что для вывода из организма потребленных солей нам необходимо было бы выделять воды больше, чем мы получаем, что бы избавиться от дополнительного объема соли. В каждом литре морской воды содержится ее около 35 граммов. Для выделения из организма мы должны были бы прокачать и выбросить наружу около двух литров воды. Так, что эта арифметика не в нашу пользу. — 153 —
|