|
Но самым худшим было даже не это. Все более растянутыми становились коммуникации. Что это значит? Четырехсоттысячной армии надо каждый день что-то есть. В малонаселенной России изымать запасы у населения было нелегко. Тем более, что крестьяне старались ничего не оставлять захватчикам. Но ведь еда — это не всё. Солдатам надо чем-то стрелять. Все припасы нужно везти за сотни километров. А дорогу — охранять. И в городах оставлять гарнизоны. То есть каждый очередной километр уменьшал армию даже без всяких боев. Потому-то пройденный путь радости Наполеону не добавлял, а совсем наоборот. Русские упорно уклонялись от сражений — и отступали, отступали, отступали… А уходить им было куда. Первое крупное сражение состоялось 16 июля в Смоленске. Город был зажжен орудиями и пылал. Французы упорно наступали. Наполеон полагал, что он наконец-то ввязался в генеральное сражение, и настрого приказал Нею до вечера взять город. Но только не вышло! Русские стояли насмерть. Солдаты порой отказывались выполнять команду об отступлении. Среди горящих домов бой продолжался еще сутки. Несмотря на мужество русских, к вечеру 17-го исход сражения был ясен. Французы одолевали. Но тут их ждала новая крупная неприятность. Русский командующий Барклай де Толли приказал взорвать пороховые склады, на которые французы очень рассчитывали. И что самое главное — опять ускользнул. Правда, ему пришлось оставить своих раненых. Но армия-то ушла! Наполеон проезжал по пылающим улицам мрачнее грозовой тучи. Все получалось как-то не так. Такое яростное сопротивление Наполеон встречал лишь в Испании. Но самое главное — ситуация все больше выходила из-под его контроля. Ведь чем больше длится такая война — в которой жгут города и сражаются как одержимые — тем сложнее заключить полюбовный мир. Но император не понимал еще самого главного, что мира не будет. Наполеон ошибся не только в характере народа, с которым он влез в войну. Недооценил он и Александра I. Хотя французский император всегда с большим уважением относился к русскому. «Русский император — человек, стоящий бесконечно выше всех этих остальных. Он обладает умом, изяществом, образованием; он обольстителен; но не искренен, ему нельзя доверять, это настоящий византиец эпохи упадка империи. Если я здесь умру, он будет моим подлинным наследником в Европе», — писал он впоследствии на острове Святой Елены. Всё так. Александр и в самом деле был по характеру хитрым «византийцем». Да только вот Российской империи до упадка было еще ой как далеко. Александр откровенно боялся Наполеона — как, впрочем, и большинство государственных деятелей. Но тут он проявил твердость, достойную лидера великой страны. Он не желал больше идти на переговоры. Как Александр говорил позже, он был «готов отступать хоть до Камчатки». А Бонапарт все еще думал: русский император готов к переговорам. Что все не складывается лишь из-за каких-то нелепых случайностей. Собственно говоря, война была проиграна уже тогда. У Наполеона была мысль остановиться в Витебске и продолжить на следующий год. Но тут в нем снова проснулся азартный игрок, и заглушил голос благоразумия. В конце-то концов, он сейчас побеждает! И рано или поздно Александр попросит о мире! Хотя было уже очевидно, что идет совсем иная война. Русские жгли города и деревни — и откатывались все дальше на восток. Нечего было уже не то что грабить, а лошадей кормить становилось нечем. Огромные пространства пугали французов. И уже начиналось партизанское движение. Тогда оно было еще слабым. Но французы делали все, чтобы его усилить: мародерство в Великой армии нарастало стремительно. А когда русского крестьянина грабят захватчики — он начинает сильно злиться. Это не Австрия, где свой император велел местным властям выполнять все приказы императора французов. В этих землях дело обстояло совсем иначе. — 113 —
|