Мелье

Так бацилла проникла в тело.

Считают, что в первый же год после смерти Мелье списки «Завещания» появились и продавались в столице. В ближайшие годы это уже был «бестселлер». Жан Мелье победил. Нокаут в первом раунде. Перед ним расступились. Он захватил и покорил умы. Это был тот сокрушающий удар, которого не мог не ждать со всем нетерпением затянувшийся век безверия и незавершенной логики. Тот мессия, которого уже недоставало сил ждать. Тот восход солнца, от которого вдруг слепнут после медленного рассвета. Выше приведены слова Тирио, сообщавшего Вольтеру из самой гущи парижских философских салонов: явился в мир великий наш, отечественный, французский философ, не менее великий, чем иноземный властитель дум Локк. Так говорили в Париже, боготворившем англичан и ждавшем света оттуда.

Но Локк с его скрытым пороком — дуализмом не мог быть этим светилом. Известный французский историк литературы Гюстав Лансон указал гораздо более глубокую философскую основу триумфа Мелье: «Завещание» является курсом спинозизма, каким он мог выступить в своем развитии между 1700 и 1730 годами. Это был именно не тот спинозизм, что в «Этике» Спинозы, а нечто выросшее из него дальше. Значит, говоря иными словами, перед французским читателем вдруг оказалась самая передовая, самая последовательная философия во всей предшествовавшей истории философии! Было отчего захлебнуться! Было отчего сходить с ума лучшим головам тех лет!

Вторая половина 30-х годов была триумфальным шествием Мелье. Один архивный экземпляр «Извлечения» из Мелье, датированного 1742 годом, хранит на себе обращение к читателям, где Мелье представлен им как новый мессия. Предтечами его названы Монтень, Спиноза и Бейль. Этот явившийся, наконец, мессия противопоставлен тут трем лжемессиям, приходившим прежде, — Моисею, Христу и Магомету. Здесь содержится намек на циркулировавшее спинозистское сочинение «Три самозванца». Но Мелье предстает не только как продолжатель и завершитель материализма Спинозы. То же обращение к читателям дает понять, что философию Мелье выводили прежде всего из французских корней. Этот мессия — торжество Франции. Его явление — отстранение английской философии на задний план

Мало того, не одной философией победил Мелье. По словам того же Лансона, Мелье в 1729 году предвосхищает дух речей 1793 года, то есть дух якобинства. Лансон называет творение Мелье «предвосхищенной карманьолой».

До Великой революции лежала еще долгая дорога, а ее голос уже раздался, да так, что от него можно было оглохнуть. Голос сельского петуха, возвещающего еще в потемках будущую зарю? Не совсем так, потому что Мелье возвестил нечто большее, чем сама революция, чем само якобинство: его время придет только после трагического надлома революции, когда огромное багровое солнце опустится к горизонту, в эпоху бессмертных «равных», пытавшихся новой революцией спасти тонущий корабль. Как же должен был потрясать в 30-х годах этот автор, распахнувший занавес не в завтра, а в послезавтра. Его и не понимали и признавали мессией, дрожали от ужаса и хранили в ковчеге завета. Он так разбудил, что заснуть уже было невозможно, хотя вставать еще было рано.