|
Он занимал пост президента Американской Ассоциации Психиатров и состоял в многочисленных психиатрических организациях. Вместо того, чтобы занять должность в государственных органах здравоохранения, он решил оказывать влияние в роли редактора самого серьезного научного журнала в области психиатрии, Архивов Общей Психиатрии. Он с легкостью делал и уничтожал карьеры, принимая или отвергая многочисленные доклады, которые без конца подавали ему начинающие исследователи. Фридман обучил большое количество высококлассных исследователей. Он мог кому угодно позвонить поздно ночью, чтобы обсудить последние исследования или политические события. Он обладал неисчерпаемой энергией, и казалось, что ему совсем не требуется сон. Он курил сигареты, одну за другой, и постоянно пил крепчайший кофе. Милый и очаровательный, он мог неожиданно наброситься на вас, если вы вызвали его гнев. Его статья «Употребление и злоупотребление ЛСД», напечатанная в 1968 г., была именно той статьей, от которой я отталкивался в своих исследованиях. Я восхищался его серьезным и открытым отношением к клиническим психоделическим исследованиям. Хотя в начале 1950-ых он работал с пациентами, страдающими от шизофрении, почти все свои исследования он проводил на животных. Его ранние работы по вопросу фармакологии ЛСД явились основой для оценки роли серотонина в воздействии психоделических веществ. В 1966 году он также давал показания перед сенатской комиссией, возглавляемой сенатором Робертом Кеннеди, решившей судьбу психоделических веществ и поместившей их в категорию веществ с ограниченным доступом. Фридман испытывал серьезные сомнения по поводу возможности проведения качественного исследования воздействия психоделических веществ на людей. Он считал, что добровольцы ожидали от вещества слишком многого. Он также беспокоился по поводу «ненадежного персонала». Ненадежный персонал – эвфемизм, обозначающий присвоение веществ членами исследовательской группы. Последнее соображение оказалось пророческим, так как это стало одной из проблем, с которой мы столкнулись в Нью-Мехико. Во время наших встреч и переписки, Фридман пообещал оказать мне любую помощь, при условии, что мое исследование будет полностью посвящено фармакологии. Он считал, что психотерапевтическое исследование приведет к нерациональному энтузиазму, сомнительным результатам и научным противоречиям. Для начала будет практичней и безопасней подтвердить и расширить данные, полученные из исследований животных. Хотя его логика была безупречна, наша приверженность биомедицинской модели создала определенные проблемы, которые заявили о себе во время проведения исследования. — 70 —
|