|
Кстати, когда у Володи и Любы родилась дочь, то Сева буквально уговорил их дать ребенку имя матери братьев Бобровых. А своего сына Всеволод назвал в честь отца Михаилом. Родителей он обожал. Всеволод в своей искрометной жизни помог многим. Он не только вырастил и научил многих играть в футбол и хоккей, но и многих воспитал как личности и всегда оставался простым, доступным, задорным, чуть‑чуть озорным «Бобром». Прекрасным витязем, одновременно и Василием Буслаевым, и Добрыней, и Русланом, великодушным талантом, каких рождала и рождать будет русская земля. Случалось, что в далеком городе, находясь в командировке, я произносил имя Боброва в присутствии людей, знавших его, и тут же лицо каждого из них расцветало доброй улыбкой. И обязательно спрашивали: «Как там в Москве Михалыч?» Я никогда не встречал людей, которые вспоминали бы годы, проведенные под опекой Боброва, без теплоты. Как‑то в компании в Москве я заговорил о Боброве, вспомнил его работу в Одессе. Потом осекся – рядом стоят и прислушиваются к моему рассказу Заболотный, Дерябин, бывшие футболисты «Черноморца». Как‑то они отнесутся к моим воспоминаниям? Смотрю, просветлели их лица, появились добрые улыбки. «Михалыч! – разве такие люди забываются?» …Встречаю однажды Жигунова, Патрикеева, Кузьмина, Когута. При Боброве играли эти футболисты за ЦСКА. Играли за дубль, постепенно готовились к основному составу (Жигунов преуспел среди них больше других), но карьеры в армейском клубе, где все они начинали мальчишками, не сделали. «Если бы Боброва не освободили в 69‑м, мы бы никуда из ЦСКА не ушли». Верю. Бобров‑тренер притягивал спортсменов. Пшеничников, Афонин, Абдураимов в свое время предпочли покинуть команды, в которых их окружала слава и откуда их регулярно приглашали в сборную СССР, и перешли в ЦСКА, еще четко не представляя, что их ждет в будущем. И все из‑за приглашения, поступившего от Боброва. Сколько копий переломалось в свое время по поводу этих переходов, особенно в Ташкенте. Раздавались требования дисквалифицировать ушедших, но никто из троих не покинул армейский клуб. Правда, не разрешили переход из «Пахтакора» Вячеславу Солохо, но он предпочел на время отказаться от футбола (его дисквалифицировали), чтобы потом все‑таки оказаться под началом Боброва. Что‑либо сделать для себя, пользуясь громкой фамилией, Бобров порой не мог. В других городах надо было хлопотать для него о номере в гостинице. Но если случалось, что администратор или директор отеля узнавали Боброва, то нам потом с укоризной замечали, почему же мы молчали о том, какой пожаловал гость. И еще долго не отпускали из своих кабинетов знаменитого человека. — 131 —
|