|
Вместо изгнанного Арсения архиепископом, как мы знаем, снова стал Антоний, к которому были приставлены два человека — Якун Моисеевич и Микифор щитник. По этому поводу Л. В. Данилова замечает: «После возвращения Антония на кафедру произошел беспрецедентный в новгородской истории случай — власть архиепископа была ограничена представителями посада. Поставленные при архиепископе Якун Моисеевич и Микифор Щитник, без сомнения, принадлежали к верхушке посада».25 Полагаем, что сомнений все-таки не избежать. Правда, о Микифоре можно судить более или менее определенно: прозвище «щитник» как будто указывает на принадлежность к ремесленным кругам новгородского общества.26 О социальном же положении Якуна Моисеевича приходится только догадываться. Л. В. Данилова относит Якуна к верхушке посада. Несколько иначе думает М. Н. Тихомиров. «Имя Якуна Моисеевича, — размышляет он, — не дает никаких указаний на его социальное происхождение, разве только указание на его отчество в какой-то мере может свидетельствовать о его относительно выдающемся общественном положении, хотя и этот признак является мало существенным».27 Н. Л. Подвигина усматривает в Якуне боярина.28 Как бы там ни было, ясно одно: Якун и Микифор — ставленники «простой чади». Возводя на архиепископский стол Антония, новгородцы уповали на перемены к лучшему. Взгляд на Антония как способного принести благо новгородской общине нашел своеобразное отражение в «Пророчестве Варлаама Хутынского». Однажды игумен Варлаам отправился «в великий Новъгород ко архиепископу Антонию», чтобы получить благословение у владыки. «Архиепископ же заповеда преподобному Варлааму, паки с неделю помедлив, приехать к себе не о каких духовных делех побеседовати».29 Тот отвечал Антонию: «Буду у твоей святыни благословития на первой неделе петрова посту в пяток на санех». Антоний не поверил («в сумлении бысть») тому, что сказал ему Варлаам. Но вот настал день свиданья, и накануне в ночь «паде снег велик в пояс человека или болши и мраз велик». Варлаам, как и обещал, приехал к архиепископу на «санех». Антоний впал в уныние: «Нача тужити о хлебе». Святой старец утешил владыку и предсказал благодатное тепло. По его пророчеству «теплота велика бысть, и растая снег, и упои землю, и увлажи яко же дождевную тучу». В ту пору рожь цвела, но «цвету не прибило мразом», тогда как «в корени ржаном множество червей» померзло. В результате созрел обильный урожай плодов земных.30 Благодарные новгородцы установили праздник в честь Варлаама, приурочив его к пятнице первой недели петрова поста. И если природа вновь грозила неурожаем, новгородцы взывали о помощи к Варлааму.31 В. Т. Пашуто так (и, по нашему мнению, правильно) формулирует одну из главных идей памятника: «Следовательно, если просуздальский Арсений „нес” новгородцам неурожай, то, благодаря другу Антония Варлааму, „угобзение велико бысть всем плодом земным”».32 А это в конечном счете означает, что и сам Антоний являлся источником всяческой благодати: ведь именно при нем земля плодоносила щедро. — 171 —
|