|
Эта самокритика подействовала на меня лучше, чем холодный душ. Увеличил скорость, мне стыдно, что минуту назад я уже было раскис, щупал мышцы свои, сомневаясь в их упругой реальности. Шаг снова стал достаточно широким. Обгоняю соперника, невысокого, иссушенного бегом мужчину. Он весь скукожился, положил подбородок на грудь, едва отрывает ноги от земли. Его поза выражает полную покорность судьбе, поражение, отступление. Я вижу в нем карикатуру на себя, потому что тоже не выгляжу соколом, тоже сутулюсь. Поза, осанка отражают, конечно, внутреннее состояние, соответствуют душевному строю. Но возможна и обратная связь. Если гордо поднять голову и расправить плечи, то какая‑то искра, импульс оптимизма и уверенности проникнет в душу, в сердце, в легкие, в мышцы. Почти рывком распрямляюсь, выпячиваю грудь, из вопросительного знака обращаюсь в знак восклицательный! Есть! Очень полезное упражнение! Как будто груз скинул с загривка, освободился от унылой ноши. Но вскоре опять иссякли мои запасы бодрости. Всех уловок хватило на два километра. Усталость снова вцепилась в мой загривок, я чувствую ее зубы, ноющую боль в позвоночнике. А двухкилометровый рывок только измотал меня сверх меры. Надо что‑то предпринять, придумать новый стимул, какую‑то словесную формулу, девиз, что ли, призыв, который бы позвал вперед, дал силы. По‑моему, я в этом марафоне больше мучаюсь не физически, а духовно. Только и знаю, что сочиняю спортивные лозунги, наставления самому себе. Может, лучше отключиться, сделать бессловесным этот бег? Однажды я прочитал в журнале статью зарубежного тренера, который говорит, что в состязании вредно о чем‑либо думать, что надо отречься от духовных переживаний, полагаться только на команду мускулов, что в движении ведущими являются не мысли, а ощущения. Он убеждает, что первенства в турнирах добиваются атлеты, не склонные к рефлексии, к самоанализу. Где самоанализ – там сомнения. Атлет должен забывать самого себя, свое «я», должен из личности обратиться в функцию – бессловесную, мускульную. Этот тренер советовал своим ученикам во время состязаний слегка прикусывать кончик языка – чтобы даже про себя не произносить никаких речей. Ибо случайно подвернувшееся слово может повлечь за собой слабость. Приводит довод: животные не обладают даром речи, размышлений, но насколько совершенны, неуязвимы их движения. Пантеры, тигры, мустанги, слоны, страусы не делают «технических ошибок» в своих бесконечных упражнениях, их тела умны, вторая сигнальная система им бы только навредила. Признаться, я был ошарашен такой концепцией, она представлялась мне настолько убедительной, что решил испытать на себе советы зарубежного специалиста. Пришел на тренировку. Когда тренер что‑то объяснял мне, я отвечал междометиями: «Угу», «Ха», «М‑м». Наконец он не выдержал: – Ты что, слон? Чего ты все время мычишь? Я нарушил обет молчания: — 73 —
|