|
Уайз передает, что тибетцы свою богатую литературу заимствовали из Индии. Пандиты-ученые в VIII и IX веках перевели различные сочинения с санскритского и кашмирского на тибетский язык. Туземные ученые составили из этой переводной литературы два сборника Kah-gyur и Stan-gyur;[64] в последнем пять томов медицинского содержания. Главное медицинское сочинение тибетцев, по Уайзу, не вошло в эти сборники – оно считается священным, потому что приписывается Шакья-Муни. Это сочинение, говорит Уайз, было переведено Берозаной во времена царя Khri-Srong Dehutsan в VIII или IX веках. Julthog II[65] в XIII веке рассмотрел его, исправил и распространил. В главе «О новейшей медицине у обитателей Тибета и Татарии» Уайз сообщает, что ученики медицинской школы, в сопровождении учителей, отправляются в горы собирать лекарственные растения. Тибетские врачи для распознавания болезней ощупывают одновременно оба пульса и тщательно исследуют урину в различные часы дня и ночи. В лечении болезней ламы, по мнению Уайза, – эмпирики. Они обладают, пишет он, некоторыми драгоценными лекарствами, которые составляются ими с большим искусством. Действующие против местных болезней лекарства эти часто готовятся неточно, и употребление их сопровождается шарлатанством и суеверием. Уайз упоминает также о колдовстве, заклинаниях и вообще о различных приемах, к которым прибегают ламы для достижения своих целей. Может быть, ламы умышленно прибегают к этим приемам, а может быть, что даже вероятнее, сами внутренне убеждены в действенности своих заклинаний. Ознакомившись с сочинением Уайза, нетрудно понять, что извлечения им сделаны из «Чжуд-ши». К сожалению, и Уайз не мог передать образованному миру сущность тибетской врачебной науки. Практическая сторона этой науки впервые сделалась известной петербургским врачам с прибытием в 1857 году в С.-Петербург Цултима Бадмаева. Врач тибетской медицины, сын наследственного засогола Цултим,[66] в святом крещении Александр Александрович Бадмаев, считался одним из главных гелунгов[67] Агинского дацана.[68] Он сопровождал в С.-Петербург графа Муравьева-Амурского, относившегося чрезвычайно серьезно к тибетской врачебной науке. Во время пребывания A.A. Бадмаева в С.-Петербурге в печати появлялись благожелательные статьи по поводу практической стороны этой врачебной науки, на которую вообще было обращено внимание обществами статьи, не признающие за ней никакого значения. Но, несмотря на это последнее обстоятельство, 1-го июня I860 года состоялось, по ходатайству А. А. Бадмаева, Высочайшее повеление о переводе «Чжуд-ши» на русский язык и об издании этого сочинения за счет резервных сумм военного министерства. — 73 —
|