|
А я хочу вернуться к письму-клевете Нифантьева. Не было у нас с ним многократных встреч. И уверена, что в отличие от Минина он даже не читал мои «Отчеты об экспериментах», подтвердившие паразитарную природу рака. А если читал и ничего не понял, значит, должность начальника управления по науке ему не по плечу. Об этом можно судить и по контраргументам, которые Нифантьев выдвигает не против сути открытия мирового значения, а против его автора: «По специальности она химик, нигде не работает, занимается тем, что пишет письма «во всевозможные инстанции и газеты». О разнице между химиком и медиком я уже говорила онкологам. Сейчас готова с небольшой редакцией это повторить: если положить перед медиком набор костей, он безошибочно их перечислит: берцовая, лобная, лопатка..... а химик, даже не зная их названий, скажет, что между ними общего и в чем они различны. А все потому, что в медицине обучение построено на зубрежке, а работа — на готовых методиках и впрок заготовленных рецептах. Для медика прозрачный раствор — это только прозрачный, а для химика — это предмет для анализа. Но сделав его, химик назовет состав и порекомендует, на что его можно употребить. А медики не любят анализировать истинную причину болезни и не докапываются до ее биологической природы, они ее определяют по симптомам: голова болит — давление, температура и кашель — простуда, слабость — переутомление, тошнота — отравление. Пропишут таблетки или микстуры и отправят домой. А у больных со временем эти симптомы обогатятся другими, которые тоже будут подавляться врачами. И смотришь, через несколько лет у них окажется: у кого голова болела — инсульт, у кого кашель был — рак горла, у страдавшего слабостью — инфаркт, а тошнотой — диабет или рак желудка. Химик бы этого не допустил! По поводу моей не работы Нифантьев тоже лукавит. Хотя я действительно почти восемь лет не получаю от государства зарплаты и трудовой стаж мне не засчитывается, но я регулярно работаю по 10-14 часов без выходных. Сначала месяцами не выходила из библиотек, законспектировав 50 тетрадей мелким почерком, затем организовывала научные эксперименты на животных с опухолевыми клетками и трихомонадами, проводила обследования людей на трихомонаду, изучала и фотографировала препараты крови, ротовой и вагинальной трихомонад, разрабатывала методики доопухолевой диагностики, профилактики и лечения рака. И все это, по- нифантьевски, не работа?! Что ж, консерваторам это не понять. И когда он по телефону однажды меня упрекнул в том, что я печатаюсь в газетах и журналах, то есть довожу до людей свое открытие и предупреждаю их о заразности рака, мне пришлось ответить: «Время нас рассудит...» — 63 —
|