Пройдет немало времени, прежде чем я привыкну быть счастливым. К хорошему привыкнуть труднее, чем к плохому. Ибо хорошее считается в мире чем-то противоестественным, плохое — нормальным. Я не хочу жить чужой показной жизнью, это противно моему существу, которое стонет и страдает от того, что его заставляют чем-то или кем-то быть. Я не желаю играть в совершенство, я не хочу изображать из себя что бы то ни было, я жажду быть, хотя бы на мгновение, подлинным, настоящим, со всеми своими плюсами и минусами, какой есть на самом деле. Я настолько заигрался в эти взрослые игры, что мне трудно сбросить с себя маски, ибо они срослись с моим лицом и сердцем. Я буду ловить эти чудесные мгновения и сплетать из них стежок за стежком новую материю своей настоящей жизни, где я присутствую в каждой минуте полностью в натуральном виде.
Два состояния душиДва состояния моей души — страх и агрессия — наиболее губительны и разрушительны не только для того, чтобы вершить в жизни своей самое главное и важное, но и для самого процесса существования. Отныне ни с кем и ни с чем не воевать и, в то же время, не сдаваться ни перед какими препятствиями! Я либо воюю и наступаю, либо боюсь и прячусь. И то и другое суть две стороны одного невежества, которое губит всё светлое, доброе, жизнеутверждающее. Я устал сражаться, ибо это бесполезно, ведь я всё равно не выиграю. Ни одну войну невозможно выиграть, ее можно только проиграть. Причем, в брани проигрывает и та сторона, которая нападает, и та, которая защищается, ибо обе несут бесконечные потери. Сколько времени и сил потрачено на борьбу! Я воевал повсюду и со всеми: с невежественными людьми, с недобрыми обстоятельствами, с друзьями и врагами, с самим собой и Бог еще знает с чем. Я сражался непрерывно и днем и ночью, и во сне и наяву. Я всё время с кем-то или с чем-то борюсь. И, Боже, как я устал! Если собрать энергию, потраченную на войну, агрессию и страх и направить ее в русло созидания, то я бы сдвинул горы. Ну, если не горы, так выстроил бы себе уютный уголок где-нибудь в тихом, красивом местечке, в недрах целомудренной природы и наслаждался бы жизнью. — 17 —
|