|
А. Кочун, Рыбинск В свое время мне довелось долго работать в Онкологическом центре в Песочной. Место это печально известно во всей стране — целый медицинский городок посреди старого лесопарка собирает в своих стенах людей, в жизнь которых страшным приговором вошло слово «рак». Правда, диагноз этот не всегда подтверждается: ведь установить характер опухоли зачастую можно, лишь сделав так называемый экспресс-анализ, анализ, взятый прямо во время операции из пораженных тканей. Но любая опухоль, злокачественная она или же нет, все равно на всю жизнь становится для человека источником постоянных тревог и недомоганий. Более полугода я проводила сеансы психотерапии и психотренинга на кафедре молочных желез Онкологического центра. Более ста женщин маялись в больничных палатах, ожидая операции, которая решит их судьбу. Среди поставленных предварительно диагнозов: часто встречалась мастопатия. Мастопатия еще не рак, это состояние, так сказать, пограничное, предраковое, когда ситуация может повернуться как в лучшую, так и в худшую: сторону. Самое страшное в таком случае для больного - бездействие, неспособность что-1 либо предпринять, дабы попытаться избежать самого страшного. При мастопатии врачи чаще всего предлагают женщине ждать, как поведет себя болезнь — соединится ли ряд мелких, фактически неопасных опухолевых узелков: в одну большую опухоль (тогда операция - единственный выход из положения) или же нет (тогда можно попробовать обойтись без операции). И несчастные женщины неделями, а то и месяцами обреченно ждут приговора. Нетрудно догадаться, что к концу этого ожидания, даже уже независимо от конечного диагноза, состояние их психики оставляет желать лучшего. Очень скоро я поняла: самое большее, что я могу для них сделать, — это дать надежду, заставить их работать над своим здоровьем, бороться. В ход пошла дедушкина тетрадка с рецептами. Мастопатию я никогда раньше лечить не пробовала, но рецепт был простой, а хуже, чем есть, моим пациенткам — в этом я была совершенно уверена — стать уже не могло. Поэтому, посоветовавшись с главврачом и получив его согласие, мы с двенадцатью женщинами приступили к лечению репейным маслом. Восемь из них выписались из центра без операции. Четверых оперировали, поставив им окончательный диагноз «поликистоз», что по меркам центра — сущая ерунда, сказочное везение. Многие из этих женщин до сих пор звонят мне и пишут письма — все у них на сегодняшний день хорошо. А спустя год характерную боль в груди почувствовала и я сама (недаром, видно, говорят, что мастопатия — удел 85% женщин). Тут уж я не раздумывала и быстренько пустила в ход старый рецепт, справедливо полагая, что болезнь надо лечить в самом ее начале. До больницы у меня дело не дошло, более того, я даже не обращалась к специалистам. Правда, раз в 2—3 года мелкие признаки мастопатии начинают вновь беспокоить меня, но я тут же повторяю курс лечения, и болезнь отступает. — 17 —
|