|
Да, что-то невзлюбил я свою собственную книжку, с самого начала, как только ее увидел напечатанной — радости никакой. Приехав домой, бросаю мокрые и смятые экземпляры в шкаф. Наскоро пролистав один, понимаю: книга получилась сухая, наукообразная, надменная, — цитатник какой-то. Лучше бы я ее не писал… РасплатаВерит ли читатель в тайные знаки судьбы, не знаю. Лично я верю. То, что с нами случается, все неспроста. Неспроста я ту книжку написал и напечатал. Неспроста меня чуть было не прибил ящик с инструментами. Неспроста я в луже «искупался», неспроста все двери монастыря оказались закрытыми. Неспроста молодая компания объявила мне, «Ошиблись мы в тебе, парень» (какой я им парень?). Все неспроста. Однако за все содеянное надо расплачиваться. Лично я не фаталист, по крайней мере себя таковым не считаю. Но бывают же в жизни странные и необъяснимые вещи… И вот расплата: я, будучи на караваевской системе, заболел. Надо же, а я-то всерьез думал, что караваевцы — «небожители»: они не болеют. По крайней мере так мне долго внушали мои старшие товарищи — «караваевцы». То ли ангина поразила меня, то ли какой опасный вирус — я так и не понял, но шею мою раздуло. К врачам я не шел — лечился сам: «наружное», травы, диета. Меж тем шею раздуло капитально: как глянешь в зеркало — свинья свиньей. Температура под сорок. Затем вроде поменьше стала. А тут еще — бац и кусок в горло не лезет. То есть — буквально не лезет. Я рот раскрываю, желаю ухватить, а челюсти перед самым куском сами смыкаются. Ни творог караваевский, ни лаваш, ни каша — ничего. Я овощи сподобился по-караваевски отваривать. Все зеленое: кабачки, лук, салат. Завертывал их, ставил в теплое место. Этим овощным бульончиком и питался дней двадцать. Однако чувствую, долго я так не протяну — весь зеленый стал, похудел страшно. Понятно почему — нет полноценного белка — творога, злаков; ни жиров нет, ни углеводов. Чем тело напитать, неизвестно — все организм отвергает напрочь. Маялся, так маялся. Шею пытался натирать «наружным». Потел. Поехал в метро по делам, и мою мокрую, потеющую шею так сквознячком из окон вагона продуло, что вспухла она, родимая, до невероятных размеров. Страшный вывод делаю сам для себя: не помогает караваевская система. Жизнь в теле идет на угасание. Что делать? Этот вопрос задают себе, оказывается, не только большевики-коммунисты. Идти к врачам — ниже своего достоинства. Тогда надо признать, что двадцать восемь лет своей жизни (ровно столько я живу по караваевской системе) все то, что пропагандировал, во что верил, — не правда? Не всегда помогает система? — 11 —
|