|
От неприятностей, связанных с лечением, никуда не деться. В течение четырех-пяти часов после сеанса я чувствовала себя нормально, а затем на меня нападала жестокая тошнота и рвота, даже если в желудке было пусто. Впрочем, когда мое лекарство от тошноты сменили на ондансетрон, блокирующий рецепторы мозга, ответственные за тошноту, проблема значительно уменьшилась, и я стала возвращаться на работу через пару дней после сеанса. Однажды с моей подругой, которую я сопровождала на химиотерапию в другую больницу, произошел неприятный случай, говорящий о том, как важно участвовать в собственном лечении, если вы хотите иметь лучшие шансы на выживание. Врач взял результаты стандартных тестов моей подруги, сделанных перед химиотерапией, и ввел в компьютер, чтобы высчитать дозировку согласно ее новому весу (доза считается на основе роста и веса). Когда мы забрали лекарства, я прочла этикетки (как делаю это всегда) и увидела, что концентрация растворов удвоена по сравнению с прежними дозами, хотя должна быть немного ниже, поскольку вес уменьшился. Отдав лекарства медсестре, я сказала ей об этом и попросила тщательно проверить дозировку прежде, чем приступать к сеансу. Через час мы с подругой пошли узнать, что происходит, и только после того, как обещали не подавать на больницу в суд, медсестра призналась, что врач действительно выписал двойную дозу относительно требуемой. Глядя на концентрацию на этикетке и думая о беседе с врачом, я в конце концов поняла, что случилось. В графу, где должен находиться рост, врач ввел значение веса. Я не стала обвинять молодого доктора. В онкологических клиниках врачи работают в невероятном напряжении. Однако необходимо лучше контролировать качество и систему проверки. Компьютерной программе следует задать параметры, при нарушении которых появляется предупреждение и подсчет дозы блокируется (никто не может вырасти на метр за три недели!). Я написала письмо администрации больницы, объяснив, что случилось с моей подругой. В нем я заметила, что химические лаборатории в Британской геологической службе обрабатывают десятки тысяч камней, проб почвы и воды в год, но у нас существует точная система контроля и обеспечения качества. То, что случилось в одной из лучших больниц национальной системы здравоохранения, не могло произойти в геологической лаборатории БГС! В национальной службе здравоохранения используются слабые информационные технологии, и многие врачи и медсестры плохо обучены работе с ними, если обучены вообще. Даже сейчас на высокие технологии тратится менее двух процентов бюджета национальной службы. Там, где работаю я, на них приходится более 25 % нашего бюджета, и преимущества таких затрат в плане эффективности, уровня качества, экономии, способности собирать и обрабатывать информацию продолжают расти. — 41 —
|