зоологических. И щупленький новичок, чтобы откупиться от громадных, жестоких, похабно ржущих жеребцов, писал для них стихи под стать их восприятию жизни. Мишель избегал таким образом их надругательств. Да, он мог постоять за себя и по-другому. Но поэт использовал и специфические возможности. "Ну и что? - спросите вы.- Ну, был такой период. Так для чего же о нем вспоминать?.." А для того вспоминать, что последствия его прослеживаются и дальше. Когда поэт освободился от этого гнета, то тяжкий комплекс унизительной неполноценности, усиленный к тому же мучительным мнением о своей якобы физической непривлекательности, который постоянно угнетал его подсознание, он стремился все время и любыми средствами преодолеть, постоянно желал самоутвердиться как личность. Это было самоцелью. Незатухающее жжение прошлого приводило к тому, например, что на войне он постоянно шел под пули. Не ради боевой целесообразности, а во имя утверждения своей храбрости и бесстрашия перед лицом самой смерти. И по любому поводу он нарывался на дуэль. Подонок, подлец был Мартынов! Но ведь внутренняя-то причина была сокрыта в Лермонтове, он без какой бы то ни было основательной необходимости прямо-таки спровоцировал этот поединок. А почему? А потому, что постоянно стремился самоутвердиться, прежде всего в собственных глазах. И сколько же покалеченных, изувеченных в своей глубинной основе характеров встречается лишь потому, что нет у нас действительно научной психологии с практическими разработками применительно к этому взрывоопасному жестокому возрасту! Один из молодых казанских бандитствующих "королей" сказал так: "Жестоко? Да, конечно. Но нам так интересно. А что вы можете предложить взамен?.." Все это происходит из-за психологической неразвитости общества, из-за — 56 —
|